Брови Марии сдвинулись.

– Не понимаю твоей иронии, грубиян. Хотя, если честно… побаиваюсь. Мне ведь уже за сорок, это я только выгляжу так… несерьезно.

– Выглядишь ты на восемнадцать.

– Благодарю за комплимент, хотя в них и не нуждаюсь. Не читал нигде мнение алкоголика о женщинах? Молодая девушка для него – ну, прямо как дистиллированная водичка. Та, что постарше, пока ребенка не родила – вино молодое, играет еще. До тридцати пяти – портвейн настоящий: крепость, аромат и в голову ударяет. Тридцать пять – сорок пять – коньяк, да еще и марочный. До пятидесяти пяти – коньяк уже с лимоном, на любителя, так сказать, а потом…

– Лимон без коньяка, – засмеялся Крутов. – Я не пью крепкие напитки. Но готов согласиться на марочный коньяк. Ты не голодна? А то давай сходим в ресторан, поужинаем.

– Есть хочу ужасно! – призналась Мария. – Весь день в дороге. Веди в ресторан, если в твоей Жуковке есть приличное заведение.

– Не хуже, чем в твоем хваленом Новгороде, – передразнил ее Крутов.

Проходя мимо к выходу, он остановился, так как Мария не уступила дороги, покосился на нее, потом обнял. Она прижалась к нему на мгновение, посылая такой мощный призыв, что он едва устоял, чувствуя сладкое головокружение, но женщина тут же отодвинулась, как бы давая понять, что Егор все еще в ее власти, и шепнула:

– Больше никогда так не делай…

Крутов усмехнулся, вышел первым, подождал ее и запер дверь тренерской. В кабине машины он спросил:

– Ты сменила духи? Что-то я не помню этот запах.

– Раньше я вообще ими не пользовалась, – ответила Мария. – Вот ты и не помнишь. Теперь же предпочитаю «Диориссимо».

– Ландышем пахнет…

– А ты хотел, чтобы чем пахло?

Егор хмыкнул, вспоминая вычитанное в газетной заметке сообщение о поступлении в продажу в сеть американских магазинов духов «Moi», якобы выпущенных свиньей Мисс Пигги, знаменитым персонажем голливудского мультсериала «Маппет-шоу». Подобные рекламные кампании он считал откровенным проявлением общественной шизофрении, чего хватало и в родном отечестве, однако не в такой степени.

– Чего хмыкаешь? – осведомилась Мария агрессивно. – Духи не нравятся?

Он хотел ответить, что духи «Оревуар», которыми пользовалась Лиза, оригинальнее, но вовремя остановился. Мария наверняка обиделась бы.

Через пять минут они припарковали машину на привокзальной площади, напротив ресторана «Десна», и заняли столик с видом на парк. Ресторан был практически пуст, любителей посещать сие заведение по понедельникам было мало.

Заказали шампанское, салаты, весенние ролики, бараньи ребрышки и грибы – для Марии, и яичницу для Егора. Выпили по глотку шампанского, глядя друг на друга с некоторым удивлением, будто лишь теперь осознав, что произошло между ними. И рассмеялись одновременно, хотя в смехе Крутова слышались виноватые нотки, отзвук робких угрызений совести.

– Как там Ираклий поживает? – спросил он.

– Нормально, – отозвалась Мария, – хотя и не без проблем. Издательство начало приносить прибыль, и на него наехали наши местные бандиты, предлагая «крышу».

– Помощь нужна?

– Справимся сами, спасибо.

– А Панкрата не видела? Он звонил, утверждал, что они неплохо устроились, но особой радости в голосе у него я не слышал.

– Он работает начальником охраны рыбзавода, и у него тоже неприятности. Местное начальство и мафия привыкли к дармовой рыбке, красной икре, а Панкрат перекрыл им все каналы.

– Понятно, ситуация стара, как мир. Они будут давить на него, пока не добьются своего. Вот ведь сволочная жизнь – нигде ему покоя нет!

– И не будет, – покачала головой Мария. – Вы люди боя, и с этим надо смириться.

– Да я давно смирился, плохо, что вместе с нами страдают наши друзья и близкие. Может быть, и в самом деле мы должны идти по жизни в одиночестве?

Между гор и долин

Едет рыцарь, один,

Никого ему в мире не надо.

Он все едет вперед,

Он все песню поет,

Он замыслил найти Эльдорадо, —

процитировала Мария.

– Чьи это? – заинтересовался Егор.

– Эдгара По. Ты его не любишь?

– Почему не люблю? Один его «Ворон» стоит того, чтобы считать его гениальным поэтом. Но помню мало. – Егор подумал и прочитал:

Дорогой темной, нелюдимой,

Лишь злыми духами хранимой,

Где некий черный трон стоит,

Где некий Идол, Ночь царит,

Из крайних мест, в недавний миг,

Я дома своего достиг.

– Я поняла. – Мария с любопытством и откровенным удивлением посмотрела на ставшее задумчивым лицо Крутова. – Ты, оказывается, не простой полковник, господин бывший полковник, если помнишь даже такие строки. Мне больше нравится у По его «Мисс Луизе Оливии Хантер»:

Прочь бегу, но знаю:

От себя бегу.

Тщетно заклинаю:

Отпустить слугу.

Как в цепях, тоскую,

Силу колдовскую

Сбросить не могу.

– Великолепные стихи! Но все же я больше люблю Бальмонта и Блока.

– Почему именно Блока?

Егор помолчал.

– Блока любила моя первая жена. Я специально заучивал том за томом, могу цитировать бесконечно.

– Где она теперь? Я имею в виду жену.

– Она… погибла.

Мария прикусила губку, накрыла ладонью руку Егора.

– Извини, я не знала. Прочитай мне что-нибудь из Блока. Но если тебе тяжело вспоминать, то не надо.

Егор хотел отказаться, однако пересилил себя и медленно прочитал:

Зачумленный сон воды,

Ржавчина волны.

Мы – забытые следы

Чьей-то глубины.

Мария подождала немного, но, видя, что он не собирается продолжать, перевела разговор на другую тему.

– Мы, кажется, забыли тоник или минералку, пить хочу.

Егор заказал напитки, проговорил в продолжение темы:

– А ты знаешь, что кока-кола вначале была зеленого цвета, как наш тархун?

Мария улыбнулась, понимая желание собеседника выглядеть естественным. Егор это заметил, очнулся от воспоминаний, залпом допил шампанское и принялся за салаты.

– Панкрату надо помочь. Один он там с бандитами не справится.

– Он не один, хотя еще не знает об этом. Ему поможет Витязь.

– Не Георгий случайно?