Торвальд с нетерпением окликнул его, и Шенн протянул ему фонарь. Торвальд тоже вскарабкался наверх и сел, осматриваясь вокруг с тупым изумлением.

Оба разглядывали высокие горные пики, пронзающие янтарное небо. Они находились в небольшой котловине, напоминающую собой чашу, в которой беглецы нашли себе убежище. Их изумлению не было конца, ибо вся чаша была покрыта буйной растительностью. Их удивленным взорам предстали деревья, кусты и сочная трава, такая же высокая, какую им довелось встретить на лугу. По небольшой аллейке весело носились росомахи, всем своим видом выражая наслаждение от обретенной свободы.

— Превосходное место для лагеря, — заметил Шенн.

Торвальд отрицательно покачал головой и сказал:

— Мы здесь не останемся.

И, словно в доказательство его мрачного пророчества, из пролома, который они только что преодолели, раздался приглушенный, но очень грозный вой ищейки трогов.

Офицер взял фонарь и, встав на колени, осветил внутренности прохода, лучом очертив вокруг отверстия крут. Торвальд вытянул руку и измерил его.

— Когда эти твари чувствуют горячий след, — проговорил он, выключая фонарь, — жуки уже не смогут контролировать их. Поэтому им нет никакого смысла даже пытаться лезть сюда. Ищейки запрограммированы только на два приказа: убить или взять в плен. Полагаю, этот выполняет приказ «захватить». Потому троги и пустили его впереди всего отряда.

— А мы можем вырубить его? — осторожно спросил Шенн, на этот раз полностью полагаясь на опыт своего спутника.

Торвальд встал.

— Чтобы уничтожить ищейку, нам нужен бластер с самым мощным и полным зарядом. Нет, мы не сумеем его убить. Однако мы можем установить у пролома своего рода «привратника». Это поможет нам выиграть время.

Он зашагал по аллейке, Шенн пошел рядом. Он ничего не понимал, но по крайней мере догадывался, что в голове у Торвальда созрел какой-то план. Офицер нагнулся, внимательно исследовал землю и начал вытягивать из расчищенной им от грязи поверхности переплетенные друг с другом виноградные лозы, которые они использовали как прочные веревки. Затем бросил Шенну целую груду этого поспешно снятого «урожая» и коротко приказал:

— Сплети из них такой толстый канат, какой только сможешь.

Шенн выполнил приказ и был приятно удивлен, обнаружив, что от сильного нажатия лозы выделяют липкий пурпурный сок, который не только прилипает к его рукам, но и склеивает одну лозу с другой. К тому же эта задача, сперва показавшаяся ему почти невыполнимой, оказалась довольно несложной. Торвальд размахнулся топором и срубил две низенькие чахлые сосенки, тем же топором очистил их от веток и подвесил стволы рядом со входом в отверстие.

Они работали не покладая рук, стараясь успеть покончить с делом к нужному времени, и, глядя на Торвальда, Шенн восхищался его практическим опытом. Дважды раздавался жуткий вой ищейки, он доносился из глубины пещеры где-то у них за спиной. Когда солнце пошло на закат и теперь уже почти село, едва освещая аллейку, Торвальд наконец соорудил каркас для своей ловушки.

— Мы не сможем поразить ищейку, как не сумеем поразить любого трога. Но удар шокера должен задержать его на некоторое время, если это сработает.

Тагги с какой-то целью рылся в траве, приближаясь к отверстию. Тоги бежала за ним справа. Обе росомахи уставились на дыру; их поза страстного ожидания чего-то, когда они охотились, была уже знакома Шенну. Он вспомнил, как впервые вой ищейки прогнал обоих животных из оккупированного лагеря.

— Они тоже были с нами, — сказал Шенн Торвальду, имея в виду росомах в ночь их вылазки.

— Возможно, ищейки собираются захватить и их, — отозвался офицер. — Но нам ни в коем случае нельзя смешиваться с ними; иначе это приведет к роковому концу.

Вой раздался во внутреннем коридоре. Тагги оскалил зубы, отступил на несколько шагов и только после этого издал свой боевой рык.

— Приготовься! — Торвальд подскочил к подвешенным стволам; Шенн поднял свой шокер.

Тоги вторила кличу своего друга. Она издавала подряд несколько пронзительных угрожающих криков, с каждым разом крича еще громче. Из ее горла исходил странный, плачущий, леденящий душу вопль. Вдруг в отверстии, словно черт из табакерки, появилась чудовищная отвратительная голова, и Шенн выстрелил в нее из шокера. В ту же секунду Торвальд отпустил свою ловушку.

Тварь пронзительно закричала. Толстые веревки, опутавшие ее, натягивались с неимоверной силой. Росомахи отскочили от огромных челюстей, угрожающе щелкающих без всякого результата. К облегчению Шенна, его звери, казалось, радовались ловушке с попавшимся в нее пленником. Его голова оказалась в ней словно в воротнике. Шенн ощущал страх, без которого не бывает ни один ближний бой. Но вскоре он справился с ним. Вероятно, удар шокера замедлил все рефлексы ищейки, поскольку жуткие челюсти лязгнули в последний раз, а морда, смахивающая на маску ящерицы (голова ищейки по виду не гармонировала со всем остальным его телом, насколько это было известно терранцам), бессильно повисла на толстых веревках; остальная часть тела закупоривала отверстие, как пробка. Тагги только этого и ждал. Он прыгнул, выставив вперед смертоносные когти. А Тоги ринулась за своим другом, чтобы принять участие в сражении.

Когда ищейка пришла в себя, вокруг тотчас же полетели камни и комья земли. Она пыталась избавиться от своих мучителей. Всюду стоял жуткий грохот и вопли. Шенн, избегая опасности, все время старался держаться от клацающих челюстей чудовища на расстоянии вытянутой руки. Ведь попади его рука или нога в эту мясорубку, они превратятся в порошок. Тварь отбивалась от росомах изо всех сил. Шенн заметил на земле небольшой кусок выдранной плоти и осколки костей. Шенн попытался оттащить

Тоги, взяв ее за нос. Он запустил обе руки в жесткую шерсть вокруг горла Тагги, стараясь оттащить росомаху-самца от отбивающегося чудовища. Он выкрикнул приказ, к его удивлению, Тоги повиновалась, оставив монстра в покое. Рассвирепевший Тагги никак не унимался. По-видимому, росомаха никак не ожидала такой вспышки ярости у ищейки.

Несмотря на то что Шенн чувствовал боль от раны на тыльной стороне ладони, нанесенной ему чересчур возбудившимся Тагги, в конце концов ему удалось оттащить обоих животных от отверстия, закупоренного плененной и израненной тварью. Торвапьд от души хохотал, наблюдая за действиями своего молодого товарища.

— Такое уж точно должно задержать жуков! Пора бы и им пораскинуть мозгами насчет своей участи! Если у них, разумеется, есть мозги! Если они притащат своего песика обратно домой, то он обязательно выместит на них свою ярость. Мне бы так хотелось увидеть, как они будут окапываться вокруг!

Шенн посмотрел на чудовищную голову, зажатую большими камнями, словно воротником. Ищейка мотала ею из стороны в сторону и грозно рычала. Тут Шенн понял, что Торвальд совершенно прав. Он опустился на колени перед росомахами, гладя их ладошкой и что-то тихо приговаривая, стараясь ласково внушить им, что приказы надо выполнять беспрекословно.