И теперь, словно читая его мысли, Торвальд относился к Шенну с неприязнью и раздражением. «Думаешь, что я ублажаю свои капризы, не так ли? — говорили его глаза. — Или считаешь меня сумасшедшим?» — «А вдруг я поддамся на его дикую идею, которая приведет меня к гибели?» — размышлял в свою очередь Шенн.

Если Торвальду захотелось идти к этим островам в поисках чего-то, никогда не существовавшего, то Шенн не последует за ним. А если офицер попытается применить силу, что ж, у Шенна есть шокер и, теперь он окончательно верил в это, полный контроль над росомахами. Впрочем, можно просто сделать вид, что он согласен участвовать в этом проекте… Только он не верил Торвальду, глядя в самую глубину его серых глаз, пристально смотревших на него; он не верил, что кто-то сумеет отговорить Торвальда от его навязчивой идеи.

— Ты ведь, конечно, не веришь мне? — донесся до Шенна требовательный голос.

— Ну почему же? — Шенн решил потянуть время. — У вас огромный изыскательский опыт; вам известно почти все. А я… я не претендую ни на какие самостоятельные действия.

Торвальд молча сложил карту и сунул ее в планшет. Затем запихнул его в секретный внутренний карман куртки. Потом вытянул руку, разжал пальцы и показал Шенну свое сокровище.

На его ладони лежал медальон, величиной с небольшую монету; он был белый, как кость, но от него исходило странное свечение, которое не может исходить от обычной кости. Медальон был резной. Шенн осторожно протянул к нему палец, хотя почему-то не хотел касаться этого предмета. И тогда он испытал ощущение, очень похожее на несильный удар электрического тока. Но когда он взял медальон, то ему страшно захотелось не отдавать его, а изучить как можно внимательнее.

Медальон был украшен очень сложной резьбой, выполненной с огромным мастерством и тщательностью, хотя Шенн никак не мог понять, что означали эти сложные завитушки, замысловатые выпуклости и лентообразные тонкие полоски. Спустя некоторое время Шенн осознал, что его взгляд, следуя за этими витками и извилинами, внезапно «зафиксировался», что ему потребовалось бы огромное усилие, чтобы отвести глаза от медальона. И тут он почувствовал тревогу, такую же, как от жуткого воя ищейки трогов. И, возвращая медальон Торвальду, он ощущал, что с трудом расстается с ним. Шенн сумел отдать эту странную вещь только благодаря огромному усилию воли.

— Что это?

Торвальд спрятал медальон в потайной карман.

— Это ты мне скажи, — усмехнулся офицер. — Я могу сказать главное: в Архивах нет ни слова ни о чем подобном.

Шенн прищурился. Он с рассеянным видом вытирал пальцы о свою разодранную куртку. Ведь эти пальцы недавно держали эту костяную монетку… если это была монетка. Этот странный оттенок… неужели он по-прежнему чувствует его? Или вновь с ним играет воображение? Если сведений о нем нет даже в самых исчерпывающих обзорах Архивов Изысканий, то не принадлежит ли эта штука к какой-нибудь совершенно новой цивилизации, новой звездной расе?

— Этот предмет определенно ручной работы, — продолжал офицер. — Я нашел его на берегу одного из тех морских островов.

— Троги? — спросил Шенн, уже зная, каков будет ответ.

— Чтобы троги сделали — это? — ответил Торвальд, не скрывая своего презрения. — У трогов даже нет понятия о подобном искусстве. Ты видел их летающие тарелки — вот воплощение красоты для жучар! Неужели у этих жестянок есть хоть отдаленное сходство с медальоном? — И он усмехнулся.

— Тогда кто же его сделал?

— Либо на Колдуне есть… или когда-нибудь существовало… местное население, достигшее высокого уровня цивилизации, чтобы у них смогло развиться такое изысканное искусство, либо до нас и трогов здесь побывали другие гости из космоса. Но в последнее мне не верится…

— Почему?

— Потому что медальон вырезан из кости или из какого-то другого, порожденного живым существом материала. В лаборатории нам не удалось точно определить его состав, но это органика. Он довольно долго находился на открытом воздухе во все времена года и все равно остался в превосходном состоянии, а вырезан он мог быть лет пять тому назад. Это удалось выяснить, но нс очень точно. К тому же у нас есть доказательства, что в этом секторе планеты не побывали ни мы, ни троги и никто из каких-либо межзвездных цивилизаций. И я утверждаю, что его изготовили здесь, на Колдуне, не очень давно и сделало его разумное существо очень высокого уровня цивилизации.

— Но тогда здесь были бы города, — возразил Шенн. — Мы находились здесь несколько месяцев и изучили почти всю планету. Мы обязательно обнаружили бы эти города или хотя бы следы бывших городов.

— Возможно, это древняя раса, — задумчиво произнес Тор-вальд. — Очень древняя раса, которая, вероятно, пала, но кто-то все-таки остался и счел разумным скрыться в каком-нибудь надежном убежище. Нет, мы не обнаружили ни городов, ни доказательств местной культуры прошлого либо настоящего. Но это… — Он дотронулся до своей куртки. — Его я нашел на берегу острова. Наверное, мы искали аборигенов не в том месте.

— А море… — Шенн с интересом взглянул на зеленую поверхность, подернутую мелкой рябью у самого края фиорда.

— Именно так! Море!

— Но ведь год тому назад или чуть раньше здесь побывали наши изыскатели. Они не обнаружили никаких следов чьего-либо пребывания.

— Все наши четыре опорных лагеря располагались внутри континента, а исследования берега проводились главным образом с флиттера, если не считать одной поисковой партии… тогда я и нашел медальон. Естественно, у местного населения имелись веские причины не показываться нам. Потому они и не живут на суше вовсе. Кстати, вполне возможно, что в отличие от нас они способны существовать и в воде при помощи каких-нибудь дополнительных искусственных вспомогательных средств.

— А теперь…

— Теперь мы должны совершить настоящую попытку обнаружить их, если они живут где-то поблизости. Дружественная местная раса может помочь нам изменить жизнь на этой планете. И главное — помочь в борьбе с трогами.

— Значит, когда вы спорили с Феннистоном, вы говорили совсем не о снах и видениях, верно? — вставил Шенн.

Торвальд пристально посмотрел на него:

— Когда ты слышал это, Ланти?

К своему смущению, Шенн почувствовал, что покраснел.

— Я слышал ваш разговор в тот день, когда вы покидали штаб-квартиру, — тихо ответил он и добавил в свою защиту: — Честное слово, вы так громко спорили, что вас могла услышать добрая половина лагеря!

Хмурое выражение исчезло с лица офицера. Он издал короткий смешок и промолвил:

— Да-а, сдается мне, что тем утром мы так орали… Сны! Ха! — Он немного помолчал и вновь вернулся к теме разговора: — Да, сны, вероятно, это были сны… но очень важные. Мы их предупреждали все время, даже на стартовой полосе. Лор-ри был первым в поиске; именно он составил карту Колдуна, и он — прекрасный парень! Я думаю, что могу нарушить тайну и теперь рассказать тебе, что его корабль был оборудован новейшим экспериментальным оборудованием, которое запечатлевало все происходящее… что ж, можешь назвать это «эманацией», если угодно… но излучение было настолько слабо, что его источник обнаружить так и не смогли. И всякий раз, когда это регистрировалось, считалось, что Лорри видел это во сне. К несчастью, оборудование было совсем новым и только на стадии тестирования, а когда позднее данные попали в лабораторию, то все посчитали настолько странным и непостоянным, что власть предержащие стали задавать вопросы по поводу полученной информации. Ну, им представили с полдюжины ответов касательно записанной пленки, а Лорри получил сигнал только тогда, когда находился в большом заливе на юге. Позже прибыли еще два корабля изыскателей и доставили уже отлаженное и протестированное оборудование. Они не сделали никаких записей, а все записанное во время первого эксперимента стерли, как ошибочные данные. На такой большой планете, как Колдун, очень сложно что-либо обнаружить, когда нет доказательств, что она заселена. И на Колдун наложили лапу ребята-колонизаторы.