И на какой-то момент я поверила, что все получится. Но Грейвз был не просто взбесившимся животным.

– Стой!

Дэйв замер.

– С тобой я тоже разберусь. – Грейвз тяжело дышал мне на ухо. – Но сначала покончу с крошкой Крис. Маленькой, милой, неверной крошкой Крис…

Он сжал рукой мое горло. Я зря опасалась пистолета. Он мог бы свернуть мне шею голыми руками.

Дальше все произошло за секунду. Я рассказывала об этом полиции не один раз, но так и не смогла разобраться, что за чем случилось.

Дэйв закричал.

Входная дверь рухнула под ударами полицейских.

Грейвз выстрелил…

Я пришла в себя на полу. Перед глазами кружились черные точки, сквозь которые проглядывало незнакомое усатое лицо. На лице было написано сочувствие.

– Как вы, миссис Атертон? Скорая уже едет.

– Все в порядке.

Я приподнялась на локте. Горло саднило ужасно, но я дышала, и это было главное.

Наш холл изменился до неузнаваемости. Разбитые вазы, переставленная мебель, повсюду чужие люди. Все отводили глаза, когда встречались со мной взглядом. Несколько человек стояли возле дивана спиной ко мне.

– Где Дэйв? – спросила я.

Усач потупился.

– Грейвза арестовали, миссис Атертон. На этот раз ему с крючка не спрыгнуть. Какая жуткая ирония, мистер Атертон его защищал… Но боятся уже нечего.

– Дэйв! – крикнула я.

На мой крик обернулся один из стоявших у дивана. Я с трудом узнала в нем Дилана. Он отошел в сторонку, и я увидела Дэйва.

Грейвз стрелял ему в лицо. Моего милого мальчика больше не существовало. Осталось лишь тело с кровавым месивом вместо лица.

Я завыла. Усач привлек меня к себе, стал гладить по волосам.

– Ничего, Кристина, все обойдется. Он пожертвовал собой ради вас. Все будет хорошо. Ваш муж уже едет.

Он хотел меня утешить, но известие о том, что Майкл уже едет, было последним на этой планете, что могло принести мне утешение.

– Крис.

Я знала, кто стоит за спиной, еще до того, как он позвал меня. В последний раз мы с Майклом виделись на похоронах Дэйва. Я жила у Миранды и каждый день ходила на кладбище. Думала, вспоминала. Я почти не читала газет, и одно упоминание имени Грейвза вызывало у меня истерику. Только здесь, у могилы Дэйва я немного обретала себя. Я столько всего не успела сказать ему при жизни… Но есть ли смысл в разговорах с мертвым…

– Крис, так больше не может продолжаться.

Я обернулась. Майкл был как всегда безупречен. Строгий костюм, черный галстук, белая рубашка. Черное же полупальто, в руках белые цветы. Все правильно, он же в трауре. Он потерял сына.

– Я хочу, чтобы ты вернулась. Я продаю особняк и переезжаю в Майами. Давай начнем новую жизнь. Мне тоже тяжело, Крис.

Он протянул руку. Я отшатнулась.

– Неужели так трудно простить одну маленькую ошибку? – вздохнул Майкл. – Я понятия не имел, что Грейвз решится на такое.

У меня все поплыло перед глазами.

– Ты знал, что он виновен? О боже, ты знал!

– Я предлагаю все забыть, – твердо сказал Майкл. – Что было, то было. Я люблю тебя, Крис. В Майами все будет по-другому. Прошу тебя.

Но с меня словно спало заклятье. С тех пор, как погиб Дэйв, я не знала, как мне жить дальше. Майкл открыл мне глаза. Вдохнул в меня новую искру.

– Ты думаешь так легко отделаться? – засмеялась я. – Ничего не выйдет, мистер Атертон. Ты только что признался, что сознательно выпустил на свободу опасного маньяка. Ты виновен в смерти Дэйва не меньше Грейвза.

Если бы с Майклом заговорила надгробие, он бы и то изумился меньше.

– Ты собираешься идти против меня, Крис?

– Я прослежу, чтобы ты заплатил по счетам, Майкл.

* * *

Через две недели известный адвокат Майкл Атертон предстал перед судом присяжных по обвинению в сокрытии важной информации. Главными свидетелями обвинения были репортер Питер Дилан и Кристина Барретт, бывшая жена Атертона. Мистеру Атертону было запрещено заниматься адвокатской практикой и проживать в штате в течение пятнадцати лет. Это дело стало первым в цепи громких разоблачений блистательной Кристины Барретт, восходящей звезды тележурналистики, прозванной «Мисс Голос Правды».

По улице бежал мужчина. Немолодой, грузный, он путался в полах длинного плаща и ежесекундно оглядывался назад. Смертельным страхом веяло от его неуклюжей фигуры, хотя лицо тяжело было разглядеть из-за темноты и дождя. Мужчина свернул в переулок и пропал из виду; в следующий миг по улице пробежал другой. Высокий, поджарый, в черной спортивной куртке, куда более подходящей для погони по ночным улицам Ньюайленда, чем длинный плащ. Фонарь, который зажегся на секунду как раз тогда, когда он пробегал мимо, осветил сосредоточенное лицо с длинным носом и глубоко запавшими глазами. Мужчина свернул в тот же переулок, что и первый. Через пару секунд раздались три скупых выстрела.

Все происшедшее заняло не более полутора минут.

В комнате, до сих пор освещенной лишь мерцающим экраном телевизора, включили свет.

– Потрясающая запись, – с восторгом выдохнул невысокий, начинающий седеть толстяк. – Последняя минута жизни сенатора Броуди. Бесспорный хит.

– Где ты ее раскопала, Крис? – спросил второй, стоявший у окна. В противоположность первому он был чрезвычайно худ и мрачен. – Смахивает на подделку. Сенатора толком не разглядеть.

Он повернулся к привлекательной негритянке, которая забралась на диван с ногами и медленно потягивала кофе из картонного стаканчика.

– Это Броуди, Дик, – сказала она. – Никаких сомнений. Парень, который снял это на мобильник, до смерти перепуган. Удивляюсь, как он вообще ко мне пришел. Но это не главное. Теперь мы знаем, кто убил сенатора.

– Только не начинай опять, – поморщился худой Дик. – Я уважаю тебя, Крис, но ты перегибаешь палку.

– Тебе бы в полиции служить, – хохотнул толстяк.

Девушка вскочила, опрокинув стаканчик. Коричневая жижа растеклась по вытертому ковру. Дик осуждающе покачал головой.

– Я не понимаю, какие еще доказательства вам нужны. Вы же видели лицо убийцы! И не говорите мне, что не узнали его.

– Во-первых, мы не можем быть до конца уверены в том, что именно он убил сенатора, – пробормотал толстяк. – Может быть, в том переулке его ждал другой убийца.

Девушка всплеснула руками.

– О господи!

– А во-вторых, – невозмутимо продолжил толстяк, – то, что сенатора убил он, еще не доказывает, что к делу причастен Чейз.