Казахстан избрал линию поведения, которую можно выразить формулой: «Политически – с Россией, экономически – с Западом» (правда, в последнее время и тут стал весомым «китайский фактор»). Туркменистан стремился вообще отгородиться от внешнего мира, сохраняя лишь один выход во вне страны – газопровод. А Узбекистану приходится, сохраняя известную замкнутость, в то же время во внешней политике балансировать на стыке интересов многих государств, чтобы извлечь из противоречий между его партнерами максимальную пользу для себя, для сохранения стабильности в стране. (Более подробно этот вопрос рассмотрен в статье Евгения Абдуллаева «Устойчивое неравновесие: отношения с Россией в политике Узбекистана»[6]) Показательно в этом смысле название книги президента Ислама Каримова, вышедшей в 2006 году: «Узбекский народ никогда и ни от кого не будет зависеть».

Но ведь это легко сказать: мы будем независимы. Действительно независимые государства на карте мира можно пересчитать по пальцам. Как только Узбекистан выпал из народнохозяйственного комплекса бывшего СССР, нарушились десятилетиями налаживавшиеся экономические связи с другими республиками, оказались потерянными поставщики и потребители продукции, внутрисоюзные рынки ее сбыта, уехали в Россию высококвалифицированные специалисты, а своими силами новая независимая страна не могла преодолеть вызванную этим разруху. Россия принципиально от своего «южного подбрюшья» (по выражению Александра Солженицына) отвернулась, а «руку дружбы» на строго коммерческой, своекорыстной основе протянул Узбекистану Запад.

МВФ и Всемирный банк предоставили Узбекистану кредиты – при условии установления в экономике страны рыночных отношений, обеспечения открытости ее экономики для западных инвесторов и т. п. А последствия заранее были известны: экономика страны-жертвы становилась добычей транснациональных корпораций.

ЕС и Всемирный банк выражали недовольство закрытостью Узбекистана, в том числе и от соседних республик бывшего СССР. Европейским компаниям хотелось бы иметь единый открытый для них центральноазиатский рынок. Вообще Запад торопил Узбекистан с проведением либеральных реформ, пугая его возможными потрясениями, если преобразования не будут осуществлены. Насколько это было возможно, руководство Узбекистана тормозило процессы распада, неизбежные при внедрении рыночных отношений в экономику восточного типа. Каримов отвечал эмиссарам Запада: «Не нужно разрушать старый дом, пока не построен новый». Узбекистану нужно выработать уникальную модель, чтобы вписаться в глобальную экономику на достойном, мировом уровне.

Приватизацию предприятий здесь провели более осторожно, чем в России, отказавшись от системы ваучеров. Первоначально объектами приватизации стали жилой фонд и мелкие предприятия, прежде всего в сфере обслуживания населения. Но сегодня уже наибольшая часть ВВП производится на частных предприятиях. Нередко на предприятиях работников не увольняли, а либо отправляли в отпуск, либо переводили на сокращенный рабочий день (с соответствующим сокращением оплаты труда). В стране действуют сотни западноевропейских, американских, китайских, южнокорейских и других иностранных компаний, которые никаких филантропических чувств к местным работникам не испытывают. Добилась участия в разработке газовых месторождений Узбекистана и российская компания ЛУКОЙЛ, намеревающаяся вложить в этот проект 1 миллиард долларов.

Многие предприятия, оставшиеся в собственности государства, оказались в новых условиях нерентабельными, и правительство намеревается либо закрыть их, либо продать хотя бы по символической цене в один доллар.

МВФ сейчас доволен Узбекистаном: он добился конвертации узбекской валюты – сума. Иностранным инвесторам разрешено прибыль, полученную в Узбекистане, переводить в доллары и вывозить за пределы страны. Инвесторы (а это в основном акционерные общества) мотивируют вывоз капитала тем, что они обязаны выплатить дивиденды акционерам.

Современное положение в экономике Узбекистана сложно охарактеризовать однозначно. Официально сообщается об успехах в хозяйственном строительстве. Так, большим достижением считается строительство силами ряда западных компаний Шурганского газохимического комплекса и ряда других крупных промышленных объектов. (В своей речи на открытии упомянутого комплекса Каримов не преминул подчеркнуть: в советское время узбекский газ направлялся в Москву, местные же кишлаки оставались на печном отоплении, а теперь газ получит местное население.) Как удовлетворительные оцениваются и макроэкономические показатели – рост ВВП, снижение темпов инфляции (в 90-е годы там свирепствовала гиперинфляция – до 1500 процентов в год) и пр. Страна добилась энергетической и зерновой независимости.

Однако те, кому доводилось побывать в Узбекистане, утверждают, что экономика страны переживает глубокий кризис. Картина здесь та же, что и в большинстве других бывших республик СССР: спад производства, массовая безработица, особенно среди молодежи (нарастающая из-за быстрого прироста населения), нищета большинства народа и баснословные доходы кучки новых «хозяев жизни». Жизнеспособны только те секторы экономики и предприятия, которые могут производить продукцию на экспорт, а это преимущественно добыча золота (в СССР Узбекистан занимал по этому показателю второе место), нефти и газа, а также выращивание хлопка. (Все это – остатки советского наследия.) Но мировой рынок находится в руках транснациональных корпораций, которые «обвалили» цены на золото и хлопок, вследствие чего экономика Узбекистана лишилась большей части своих доходов.

Многие узбеки в поисках источников пропитания отправились за границу, в том числе и в Россию. Местная власть такой отток кадров приветствует, потому что это хоть немного смягчает гнет безработицы, и очень болезненно воспринимает депортацию из России своих соотечественников – гастарбайтеров, проникших к нам незаконно.

О положении русских, оставшихся в Узбекистане (на момент распада СССР их было примерно два миллиона), хорошо повествует в своем очерке «Первородный грех колониста» Вадим Муратханов[7].

«Русских не гонят. Не мажут дегтем калитки, не бьют стекла. Им только вежливо и по-восточному тонко дают понять, что они здесь чужие, что это не их земля, всегда была не их, а они, несмотря на относительную многочисленность и остатки иллюзий, – не более чем загостившиеся здесь иноземцы, независимо от того, кто где родился и вырос». (Русских мужчин здесь еще с советских времен зовут «Васек», как в Турции все русские женщины – «Наташи».)

Размер минимальной заработной платы в Узбекистане составлял в 2004 году примерно 5 долларов США. При обилии овощей и фруктов и их дешевизне человеку с такой зарплатой можно лето прожить на лепешках и арбузах, но в остальное время года приходится просто голодать, так как цены на другие продукты первой необходимости здесь сопоставимы с российскими. По данным ООН, в республике более 20 процентов населения недоедают.

Большинство узбекистанских русских проживает в Ташкенте, где зарплата колеблется от 30 до 50 долларов (жителям узбекской глубинки о таком уровне платы за труд остается только мечтать).