Официанты и официантки в форме, которая была в равной степени минималистической и напыщенной, танцующей походкой ходили по голографическому полу, который создавал иллюзию того, что все присутствующие находились под водой. Вокруг нас плавали русалки и экзотические рыбы. Принцу Далтону такое место пришлось бы по вкусу.

Мужчина в стильном пуленепробиваемом жилете остановил Уиллис.

– Стойте, не уходите, – усталым голосом сказал он.

– Я? – Уиллис положила руку на сердце, приняв оскорбленный вид.

– Вам сюда нельзя, – сказал мужчина, посмотрев на Фрибера.

– Эй. – Уиллис щелкнула пальцами перед его носом. – Я здесь. Ты со мной разговариваешь. Не указывай, куда ему можно, а куда нельзя. Он со мной.

Мужчина в пуленепробиваемом жилете сердито посмотрел на нее, затем перевел взгляд на нас с Сеем. Казалось, он взвешивал все за и против. Он хотел отстоять свою позицию, но не хотел устраивать сцен прямо посреди игорного дома.

– Кто это?

– Не твое дело, – бросила Уиллис.

Мужчина поднес голограмму ко рту и что-то сказал, затем развернулся и пошел прочь.

Уиллис без колебаний последовала за ним. Фрибер толкал нас следом.

Сей огляделся, словно надеясь встретиться с кем-нибудь взглядом, но я знал, что нам здесь не помогут. В идеале Уиллис и Фрибер продадут нас. Тогда нам освободят руки или хотя бы вернут возможность говорить. Может, в таком случае мы сможем что-то сделать.

Учитывая мое состояние здоровья, я надеялся, что мы перейдем к этой части как можно скорее.

Мы резко свернули и вышли из главного зала. В конце узкого коридора был кабинет. Он был довольно просторным, но из-за темных тонов казался меньше, чем был на самом деле. В углу горела подвижная лампа, купая его в мягком свете.

Сидевший в кабинете мужчина встал, недоверчиво наблюдая, как парень в бронежилете заводил нас внутрь. Дверь закрылась за нами, полностью отрезав от шума, доносящегося из главного зала. В углу стояла большая статуя голой окровавленной женщины с мечом, которую я мгновенно узнал. Это была инсталляция, отдаленно похожая на Великую Герцогиню и рекламировавшая Ганрайскую драму, снятую во время войны с Эвагардом. Съемки финансировало Королевство, их целью было спровоцировать гнев Империи, и у них это получилось.

Еще будучи Принцем Далтоном, я присутствовал на премьере. В драме было множество исторических неточностей, далеко не лестные образы героев Объединения, а также самой Великой Герцогини, вытворявшей кучу скандальных выходок. Ничто из этого не соответствовало действительности, но такова суть пропаганды.

Продюсеры фильма не просто позволили сыграть роль Герцогини знаменитой ганрайской актрисе, но до мельчайших деталей воссоздали ее лицо и голос.

Не могу представить, что могло задеть эвагардцев сильнее. Как способ оскорбления драма имела колоссальный успех.

Это был единственный антиимперский объект в кабинете Хеймера, но остальная часть его убранства была такой же безвкусной.

– Привет, – поздоровалась Уиллис. Она хорошо постаралась, чтобы голос звучал непринужденно.

Мужчина – вероятно, Хеймер – удивленно посмотрел на нее. Он был невысокого роста и слегка полноватый, но вполне нормальный. Я предположил, что ему лет пятьдесят. На нем был безупречный фронтовый костюм.

Все эти преступники из Пространства свободной торговли еще те модники. Я лишь предположил, что он преступник. Нет ничего нелегального в том, чтобы вести игорный дом, но я сомневался, что Уиллис попытается продать нас добропорядочному гражданину. С другой стороны, мы были в Пространстве свободной торговли. Все люди здесь странные.

Фрибер напрягся, но Уиллис продолжала играть свою роль.

– У меня для тебя кое-что есть, – сказала Уиллис, положив руку мне на голову. Она почесала мне волосы. – Угадай что?

– И что же?

– Они. Эти двое. Эвагардцы. Ну же. Прасса будет рада. Я сделаю тебе скидку.

Хеймер беззвучно шевелил губами. Он указал пальцем на Уиллис, перевел его на Фрибера, затем обратно на Уиллис. Ему понадобилось целых пять секунд, чтобы наконец заговорить.

– Ты хочешь продать мне пару имперцев, чтобы я отдал их своей жене?

– Что именно тебе непонятно? – спросила Уиллис, одарив его самым раздраженным взглядом, на какой только была способна. Я начал сомневаться в ее деловом чутье.

Вдруг все они вынули пушки.

Хеймер вытянул свою из рукава, Уиллис – из кобуры, Фрибер – из-за пояса, а пистолет охранника уже давно был у него в руке.

Уиллис и Фрибер целились в Хеймера. Хеймер целился во Фрибера, а охранник поднес дуло пистолета к голове Уиллис.

Я был впечатлен: все произошло так быстро. Препарат, который Уиллис использовала, чтобы уснуть в полете, не замедлил ее реакцию. Сей наблюдал за происходящим с широко раскрытыми глазами. Я понимал, что он чувствовал.

– Ты правда прилетела сюда на своем гребаном… на чем бы вы ни прилетели, чтобы поговорить со мной о Прассе? – сказал Хеймер, глядя на Уиллис. – А ты позволил ей, – сказал он Фриберу.

– Не будь ребенком, – сказала Уиллис, прищурившись. – Ты был там. Ей понравятся эти парни. Я делаю тебе одолжение.

– Думаешь, тебе все это сойдет с рук? – презрительным тоном спросил Хеймер. – Знаешь, если я вас обоих пристрелю, то избавлю вас от лишнего позора. Заткнись, – приказал он Фриберу, который собирался было что-то сказать.

– Я не знал, – повторил здоровяк, не обратив на него внимания.

– Я уже слышал это, – бросил Хеймер.

– Похоже, у кого-то проблемы личного характера, – заметила Уиллис, поставив под угрозу свою безопасность. – Я готова услышать твои предложения.

Мы с Сеем не стояли на линии огня, но в таком тесном помещении это было неважно. Сей побледнел.

– Ты чокнутая. Ты самая настоящая сумасшедшая, – бросил Хеймер ей в лицо, – если думаешь, что я буду иметь с тобой дело, даже если у тебя окажется именно то, что мне нужно. Что-то полезное.

– Думаешь, меня это не бесит? – Уиллис снова зло на него посмотрела. – Она теперь моется дезинфекционным составом. По крайней мере, я бы на ее месте так и делала.

– Мне плевать, что она делает. Но теперь все знают, – прорычал Хеймер. – Этот безмозглый кусок мяса. – Он махнул пистолетом в сторону Фрибера. – Это все он. Это все люди. После всего дерьма, что они сделали с ним в Нью-Бриттии. Что после этого обо мне скажут? Даже если все произошло в виртуальной реальности?

– Эй, ты не знаешь, что о тебе скажут, – возразил Фрибер.

Он собирался выстрелить. Хеймер напрягся, и я приготовился сделать свой ход, но Фрибер продолжил.

– Я был женщиной, – сказал Фрибер. Он произнес это негромко.