– Дядя сказал, что я, предположительно, выжил из-за того, что мое кресло удачно находилось и его выбросило из обломков…

Шай покачала головой.

Эдвард пристально посмотрел на девочку: ее очки, ямочку на щеке, решительное выражение лица.

– У тебя остались шрамы?

Один шрам действительно был. Ужасный, глубокий, простирающийся до середины левой голени. Эдвард подтянул штанину. Открылась линия – неровная, розовая и выпуклая.

– Это отвратительно, – сказала Шай с восторгом. – Значит, у тебя тоже шрам, как у Гарри Поттера. И тебя приютили твои тетя и дядя. Кроме того, помнишь, как тетя Петунья завидовала тому, что ее сестра была волшебницей? Лейси тоже завидовала твоей маме. В прошлом году мама попросила меня посидеть с Лейси, когда у той был постельный режим, и она рассказала мне о достижениях твоей мамы. Голос ее был грустным.

За головой Эдварда было темное окно, и он почувствовал тишину, окутавшую улицы и лужайки. Когда мимо проезжали машины, они крались, как будто боялись сбить ребенка или оленя. Когда до него дошел смысл слов Шай, его слегка замутило. Или, может быть, это ее волнение вызвало у него морскую болезнь, как будто он ступил на качающуюся лодку. В любом случае он чуствовал, что не сможет поесть утром.

– Возможно, у тебя есть особые способности. Только волшебник мог пережить такую катастрофу.

– Нет, – без колебаний ответил Эдвард.

– Гарри тоже не знал, что у него есть особые способности, – не унималась Шай. – Он прожил в чулане под лестницей в доме Дурслей одиннадцать лет, прежде чем узнал об этом. – Она посмотрела на часы на ночном столике. – Мне нужно заснуть через три минуты, чтобы проспать восемь часов. Ты будешь спать здесь или пойдешь домой?

– Здесь, – ответил Эдвард. – Если ты не против.

Свет погас прежде, чем он закончил фразу.

Психотерапевтом Эдварда был худощавый человек по имени доктор Майк. Доктор Майк носил бейсбольную кепку, а на столе у него стояли дорогие часы, украшенные золотыми и серебряными цветами. Когда в разговоре возникали паузы, Эдвард наблюдал за стрелками. Часы, кажется, работали в собственной системе измерения. Это был его пятый визит к доктору, и часы часто замирали, затем прыгали вперед, чтобы нагнать упущенное.

– Ничего нового?

– Нет, – ответил Эдвард. – Ну… Мои тетя и дядя расстроены из-за того, что я теряю вес.

– Тебя тоже это расстраивает?

Эдвард пожал плечами.

– Нет?

Ему не нравились эти сеансы. Доктор казался довольно милым человеком, но его работа заключалась в том, чтобы методично расковыривать мозг Эдварда, а роль Эдварда – отбиваться от него, потому что его мозг был слишком болен и нежен и неспособен выдерживать даже легкое прикосновение. Все это сильно выматывало.

Когда молчание затянулось, Эдвард выдавил из себя:

– Я знаю, что мне нужно поесть.

Доктор Майк перекладывал ручку с одной стороны стола на другую.

– Моя жена беременна, и ее врач сказал ей, что с точки зрения физиологии и медицины существует три различных типа людей: мужчины, женщины и беременные женщины. Думаю, то же самое относится и к тебе, Эдвард. Есть взрослые, дети, а есть ты. Ты больше не чувствуешь себя ребенком, да?

Эдвард кивнул.

– До совершеннолетия еще много лет, а пока ты не можешь считаться взрослым. Ты нечто другое, и мы должны выяснить, кто ты, чтобы понять, как тебе помочь. Моя жена нуждается в дополнительной фолиевой кислоте и большом количестве сна. В ее организме теперь больше крови, чем было до беременности. Ты слышишь щелкающие звуки, отказываешься от еды – это способ притупить мозг, защитить себя.

– Моя соседка думает, что я волшебник. Она говорит, что я похож на Гарри Поттера.

Доктор Майк дотронулся до козырька кепки. Эдвард вспомнил, что такой жест означает в бейсболе что-то из серии «отступить, побежать к другой базе или выбить другого игрока с поля». Эдвард не знал ответа на вопрос, не знал, кто он.

– Интересно.

Эдвард тут же пожалел, что поделился подробностями встречи с Шай. Его новая подруга – а ведь он каждый день спит в ее комнате, разве это не делает их друзьями? – не одобрила бы поступок.

Он использовал оставшуюся энергию, чтобы попытаться сменить тему.

– Почему в организме вашей жены теперь больше крови?

Доктор Майк посмотрел на него из-под кепки.

– А почему ты теперь ненавидишь бананы, хотя раньше любил их?

– Понятия не имею.

– Именно.

Эдварду стало интересно, почему доктор Майк носит кепку: может, у него на макушке какая-то необычная лысина? Или ужасный шрам? Вежливо или невежливо спрашивать об этом?

– Я должен сказать вам, кто я?

– Нет, – ответил доктор Майк. – Мы разберемся с этим вместе.

С наступлением ночи Эдвард тускнел вместе с небом. Ночь окутывала его, как плащ, и поэтому он не чувствовал ничего, когда ковылял к входной двери, спускался по ступенькам, пересекал лужайку и поднимался к соседям.

Беса открыла дверь, но на этот раз не отступила, чтобы пропустить его.

Эдвард смотрел на нее снизу вверх. Беса была невысокой, с широкими бедрами и густыми темными бровями. Она работала дома, переводила романы с испанского на английский. Джон называл Бесу взрывной женщиной. Он рассказывал Эдварду, что муж Бесы ушел, когда Шай была совсем маленькой.

– Ушел? – спросил тогда Эдвард.

– Переехал, – сказал Джон. – Он больше не член их семьи.

Это заставило Эдварда подумать обо всех способах ухода: через двери, окна, на машинах, на велосипедах, поездах, лодках, самолетах. И эти способы не были похожи на тот, что использовала его семья. И уход не был выбором.

– Эдвард, mi amor.

Он покосился на Бесу.

– Да?

– Хочу, чтобы ты знал: я рада тому, что тебе нравится Шай. У нее никогда не было настоящих друзей. Манерность утомляет ее, как и меня. Я пытаюсь научить ее, чтобы она вела себя как девочка, но… – Она вздохнула. – Мне не по душе такое. Ей никогда не нравились куклы. Она частенько оскорбляет людей. Раньше она даже дралась с другими девочками. Наверное, я слишком надеялась на то, что ее воспитанием займутся книги. Она одинока.

– Она мне нравится, – ответил Эдвард, хотя нравится – немного неправильное слово. Шай была для него глотком свежего воздуха, он нуждался в ней.

Беса отступила в сторону.

– Я просто хочу убедиться, что ты не чувствуешь себя обязанным нам. Ты – настоящее чудо, благословение. Я с самого начала знала, что ты поможешь своей тете. Бедняжка Лейси изо всех сил пыталась завести ребенка. Теперь ей есть о ком заботиться.