Здесь, в укромном месте, тайком в дали от чужих глаз он по старому обычаю похоронил человека, давшего ему больше, чем жизнь, во многом сделавшего его таким, каким он был, со всеми его упертостями, стремлениями и поломанными сучьями. И он не хотел уходить с этой планеты.

Но лес был мал, и вдохновение к жизни все чаще покидало его, возвращаясь лишь тогда, когда под теплой ладонью шершавым древесным запахом стояла хвоя, такая, как на заре его юности, играющая разными красками и такая же беззащитная, как та, что была срублена у него на глазах у старого дома.

На следующий же день он уехал из родных мест и, не имея сил остановиться, сделал путешествие сквозь космос своей работой, пока досадный несчастный случай не прервал его суматошный бег.

Теперь у него было время подумать. И поскольку один он был бессилен против веками сложившейся системы, он решил заложить под его фундаментом росток новой жизни, который далеко-далеко в будущем прорвется сквозь грани и сломает своих создателей. Для осуществления своего замысла в качестве наиболее подходящих кандидатов он выбрал крыс.

Первое

Что было, то прошло. Иногда стоит закрыть глаза и, не оглядываясь, бежать в темноту, иногда в смерть — свою или чужую… Такова жизнь.

Дело за номером 6327 началось недалеко от космопорта в кабинете доктора Тома Рандера, местной психиатрической знаменитости, обитавшей на задворках заштатного портового города. Город этот был так мал, что за три с лишним часа Рэй сумел исходить его пешком вдоль и поперек. Впрочем, планета тоже была мала сама по себе, а пригодной для жизни людей территории хватало ровно настолько, чтобы везде, где бы ты ни был, видеть нос кораблей или, на худой конец, пакгаузы для космического мусора. Было, правда, еще одно место вдалеке от звезд, но туда не пускали чужаков. Оно и правильно. Лишь мельком заглянув туда, Рэй поверил в проницательность местных жителей. Древними пещерами владели крысы, и умные люди не хотели понапрасну беспокоить их. Дурная примета. На этой планете вообще как-то по-особенному, ревностно верили в них, а хозяин местной гостиницы, как заклинание, повторял правило о том, что маленькие выживают, когда чутко реагируют на страх.

«Берегитесь здесь всего, сэр. Никогда не знаешь, с кем имеешь дело. В этой проклятой дыре каждый может оказаться не тем, кем представляется,» — загадочно предупредил он нового жильца, то ли пугая, то ли напрашиваясь в платные сопровождающие. Впрочем, Рэй мог позволить себе обойтись без таковых: он умел постоять за себя, да и страховка, возобновленная Отделом ОТК покрывала все расходы, включая смерть.

«Но ведь ты не собираешься умирать, да?».

Местные копы услужливо предложили Рэю закрытое видео для служебного пользования.

— Я думал, снимать в медкабинетах запрещено? — аккуратно прозондировал почву Рэй.

— Так мы и не снимали. Док сам увлекается. Видимо, готовит мемуары. Наши ребята просто воспользовались его хранилищем.

— А-а-а, тогда другое дело. Что ж, посмотрим…

— Как хотите, — равнодушно пожал плечами утомленный жизнью коллега. — Как надоест, выключите монитор, остальное можете оставить. Ребята освободили этот кабинет под вас. Располагайтесь.

«Как мило, — подумал Рэй. — Давно его не встречали с таким радушием». Начало работы не предвещало ничего хорошего.

«Но ведь ты хотел всего лишь подзаработать, а не вернуться «со щитом или на щите». Какая тебе разница, как будет продвигаться дело, плата идет по часам».

«То-то и оно».

Рэй слишком долго прожил на свете и слишком многое повидал, чтобы верить в благотворительность боссов. Как же, как же… Оставьте эти сказки для выборных избирателей. Если Отдел решил раскошелиться на выделенного агента под таким уровнем прикрытия значит кому-то наверху сильно прищемили хвост или подпирают под любимое кресло, а отдавать власть не хочется, вот и началась новая возня. Подели переделенное. Рэй грустно усмехнулся. Крысы… Деньги и страх правили его миром, а то, что на этой планете власть принимала форму крыс, было делом случая. Философским вопросом, если хотите.

Второе

— А это мой мальчик, — представил Атон своего племянника. — Помогает мне вести дела. Познакомься, Гарди, наш новый логист Рэй. Талантливый малый с хорошими рекомендациями и оперативным опытом. Надеюсь, вы сработаетесь.

Внедрение в банду Атона заняло у Рэя полтора года.

«Надеюсь, они разоряться», — недобрым словом помянул он своих настоящих хозяев. За это время полностью сменился местный состав полиции.

«А, может, оно и к лучшему?».

Для него — определенно да. Чем меньше людей на стороне знало о нем, тем лучше. Но ребят было жалко.

Третье

«Мне было семь лет, когда… Нет, не хочу говорить… Ладно, раз уж вы начали задавать вопросы. Все равно ситуация уже стоит перед глазами, и пара-тройка дней безнадежно испорчены…»

Том Рандер остановил кассету и с удовольствием потянулся в кресле. В три часа ночи его тело жаждало или движения, или покоя, но никак не хотело мириться с рабочим положением «сидя, уткнувшись в монитор», к тому же завтра надо было рано вставать, но что-то лихорадочное там, на грани сознания, не давало успокоиться, отпустить прошедший день восвояси. Словно вторя этому голосу за окном взревели дюзы коспоморта. Еще один корабль, нет, пожалуй, целая станция уходила в небеса.

«С одной стороны, я, конечно, понимаю родителей. Все-таки такой шанс… С другой… До сих пор вижу Крысу, пересчитывающую пачку денег, принесенную отцом. Если бы не болезнь матери… Это, наверное, единственное, что позволило мне не ожесточиться и принять судьбу. Хотя я и ушел с пути, предназначенного для меня родителями. Мать умерла. Позже, много позже. Мне кажется, я все равно не смог бы помочь ей. Не тот дар. Я, знаете, уже сбивался в сторону, когда… В общем, все закончилось не так уж плохо, потому что к тому времени я уже понял, что мне надо бежать с этой дорожки, иначе попаду в утиль. Не хватало толчка. Вы не поверите, какая мелочь меня остановила…».

«А что остановило тебя, Том?».

Доктор недовольно поморщился, вспоминая неугодное.

«В первый раз ничего», — вынужден был признать он.

«А во второй?».

«Тоже».

«А будет ли третий?».

Тому Рандеру хотелось бы верить, что нет. Слишком это было мерзко и жестоко, слишком не вязалось с его представлением, нет не о природе человека и о себе самом — в этом отношении он не испытывал никаких иллюзий: ему уготован ад и вовсе не символический, и совсем не на том свете, а тут, в самом настоящем, на