должны себя вести, даже при таких обстоятельствах — но у него не было шансов.

Никто из них не должен был выйти из дома живым — Джиа почувствовал это первым — и неожиданно, со спины, нанес удар отцу.

Заходя в прихожую, Остен еще долго видел вокруг себя кровь: им не сразу удалось поменять дом, пока шел суд, пока устанавливали отношения Мэрри с покойным, пока продавали, подтвердив ее право собственности…

К своим родным Остен ее вести не решился, тем более с двумя чужими детьми, как оказалось потом, с тремя — а он надеялся… Но Мэрри подарила ему близнецов. Больше она не скрывала от него ничего: они жили трудно, но дружно, пусть и не особенно ладили из-за разницы в характерах.

Их дети тоже часто дрались друг с другом.

«Когда-нибудь, когда у тебя будет своя семья…»

Остен не мог поверить, что его угораздило давать советы Джиа, и когда — накануне суда!..

Все они были немного безумны в тот год.

Но когда Джиа позвонил, Остен оставил красавицу-жену и стремительно выбежал из номера.

47

— Нужно жить честно и ценить то, что имеешь, — упрямо вдалбливал он своим детям, а те закатывали глаза, но, вырастая, слушались папу.

— Возможно, я не самый лучший родитель, но вы мне дороги…

«Ты как следует понянчишь своих внуков, Остен».

Джиа не мог пустить дело на самотек: он позаботился и о Леи — еще одну потерю Кардон переживет; привел в порядок свои дела.

«Мои щенята стоят дорого. Я не могу рисковать», — однажды к его отцу тоже приходили из картеля — и он им отказал.

«Не будь игрушкой в руках судьбы. Сам диктуй ей свои игры. Будь уверен в себе», — учил он Джиа.

48

Краур подозревал, что Марри лишь позволяла ему быть рядом с собой, снисходительно закрывая глаза на отдельные недостатки мужа — и принимал это как должное: мужчины обычно любят сильнее женщин — но измену он не простил.

«С кем ему будет лучше, как не с тобой?» — сказал Остен Джиа.

«Вы серьезно?»

Остен понимал: этот парень скорее умрет, чем признается в том, что намеренно делает доброе дело, — и включился в игру.

— Поговорим откровенно. Сколько стоит твое спокойствие?

49

Сердце с болью металось в груди Остена, но транспорт — единственное, что не менялось со временем (даже личный), — его приходилось ждать.

«Вы можете по-своему распорядиться деньгами Кардона, — сказал ему Джиа. — В конце концов, это ваши деньги. Я перевел их в наличность. Они в сейфе. Найдете, — и через паузу. — «Некоторые битвы не стоит выигрывать» — это код. Сделайте то, что посчитаете нужным».

Джиа набрал воздуху в грудь — и толкнул дверь: утилизатор работал 24 часа в стуки. Свое тело сдать было не проблема, с Леей пришлось повозиться, но он не зря столько лет состоял в картеле — грязный мир, в котором некоторые волшебные слова открывали тебе недостающие возможности. Если ты их знал…

Ни Остену, ни его жене не придется умирать — что за глупость: двум хорошим, но смертельно больным людям отправляться в свадебное путешествие, чтобы свести счеты с жизнью раньше положенного времени. Такие проблемы решались проще, были бы деньги; у Остена они были — и Джиа не понимал.

— Налей мне… воды. На прощание. Как брат брату, — попросил он Кардона перед уходом, — и тот не решился ему отказать.

Холодный стакан громко звякнул о стол.

— Ладно, сойдет. Спасибо, — непривычно тихо прошептал Джиа, стараясь запомнить брата.

«Какой он стал…»

Остен тоже не сможет отказать ему. Два тела на два. Угрызения совести, зря потраченная жизнь, внуки, которых Остен любил, и которые были еще такими маленькими, чтобы любить его, — время деда придет позже — куда склонятся чаши весов?..

Джиа верил: невыполненное обещание перевесит все. Остен дал слово, что позаботится о маме и Сарре — а они обе были мертвы, хотя могли еще долго жить. Не была ли его болезнь наказанием? Карой небес?

Джиа не знал, какой религии придерживается его несостоявшийся отчим, но искушение жить — при полной оправдательной подложке случившегося — это было выше моральных сил этого человека; тем более всю грязную работу сделают другие — и уйдут… в небытие.

50

— Ты меня не понял! Я просто не подумал! В этом не было никакой игры, — крик Остена провалился в гудок: на том конце положили трубку.

51

— Представляешь: он читал мои мысли! И ни слова не сказал, — немного перебрав, Кардон все еще соскальзывал на старую тему: обида и злость на брата пока не ушли.

— То есть он понимал тебя без слов? Круто.

Его случайный попутчик в баре явно не отличался интеллектом.

— Извини, я, конечно, понимаю, что без спроса и все такое, личная жизнь…Но… знаешь, я бы хотел, чтобы кто-то понимал меня так… Не знаю… Ну, может быть не брат, лучше, — застеснялся собеседник. — А это у вас двустороннее? В смысле, ты тоже чувствуешь, о чем он думает?

— Нет, — обескураженно ответил Кардон.

— Тогда, кончено, несправедливо…

Шаг восемнадцатый

52

Остену было стыдно перед сыном, но он все же связался с ним.

— Ты не мог бы приехать? Да, это срочно.

— Пап… Сейчас… немного не вовремя, у меня дела и …

— Ты бываешь несносным, ты знаешь это?

Кардон всерьез забеспокоился: Остен начинал ругаться, только когда сильно нервничал.

— Папа, что-то случилось?

— Приедешь — поговорим.

53

Остен сидел в комнате Джиа и придумывал подходящую легенду.

«Не бойтесь. Он стал человеком — временно или нет, не знаю, решать ему, — но сейчас вы можете рассказывать ему любые истории. Извините, что не помогаю: я смертельно устал. Уничтожьте записку».

В этом был весь Джиа. При их последней встрече они поспорили.

— Разрезанное нельзя сшить. Мы даже не росли рядом, нам не ужиться.

— Не думаю, что кто-то вас разрезал. Вы же не сиамские близнецы.

— Наверное, это здорово вот так: понимать некоторые вещи буквально. А можно на старом фундаменте построить новый дом?

«И какой дом ты построишь?..»

54

— Я скучаю, когда ты уходишь, и мне тревожно.

— Это привычка. Ты потерял слишком много близких подряд. Со мной ничего не случится. И вообще, чувство вины разрушает жизнь. Та авария была случайной. Технический сбой. Ты ничего не мог поделать. Иногда мы не можем помочь, даже если человек рядом…

— Ну вот, а ты уходишь… — снова жалобно протянул он.

— Кардон, не теряй ориентиры, — поворачиваясь к нему полубоком, соблазнительно улыбнулась она и погрозила пальчиком. — Я люблю оптимистов.