А вот рак, развившийся в горле у Ноды, прогрессировал с устрашающей быстротой, перекинувшись на лимфоузлы и легкие.

Кто мог предугадать такое развитие событий? Зловещим образом «Песнь мертвым» становилась реквиемом по композитору, ее сочинявшему. Несмотря на это, Куродо работал, отложив борьбу с болезнью на потом. Взяв заказ, он сразу решил, что это будет мелодия для сопрано. На первой странице партитуры Куродо написал слова, которые прошептала ему в свой предсмертный час его еврейская мать: «В гроб ложишься один. Но к чему печалиться? Мертвые сотканы из той же материи, что и те, кто нам снится. Мы встретимся, как только захочешь».

Нода положил на ноты эти слова матери, воспитавшей его, и больше не сумел написать ни строчки «Песни мертвым».

– Извини. Кажется, я не смогу выполнить своего обещания.

Из его тела словно выкачали все соки, он терял голос. Сигэру говорил первое, что приходило ему в голову:

– Да что ты. Не смей верить врачам. Ты сильнее рака. Я знаю кучу людей, которые избавились от этой болезни усилием воли. Возьми себя в руки. После «Песни мертвым» напишешь оперу. Я тебе закажу. – Так он пытался подбодрить Ноду, но тот уже подчинился неизбежному.

– Вот незадача. Ни деньги, ни слава меня никогда не любили, зато полюбила болезнь.

– Не только болезнь. Тебя любили твоя мать, и Кирико, и я, буржуйский сынок, – говорил Сигэру.

Нода ответил со вздохом:

– В нашей семье все не только были чрезвычайно привязаны к матерям, но и умирали рано. Об этом-то я совершенно забыл.

Сигэру переживал: не сократил ли Ноде жизнь его заказ написать «Песнь мертвым»? Как тут было не вспомнить историю последних дней жизни Моцарта.

Однажды к Вольфгангу пришел человек, одетый в черное, и попросил его написать реквием. Моцарт согласился, взяв в качестве аванса какую-то сумму денег. В те годы Моцарт ушел из-под опеки дворца, стал фаворитом буржуа – любителей музыки, стремился изменить свою жизнь. Он был очень занят: сочинительство, дирижирование, частные уроки и любовные похождения. Бывший вундеркинд, вступая в зрелый возраст, чувствовал упадок физических сил и духовное опустошение и только в сочинительстве достигал совершенства. Однако эта троица: упадок сил, опустошение и вместе с тем достижение совершенства в музыке – не покидала Моцарта, изматывая его до предела. В обществе после французской революции царило смятение, прежней элегантности, изысканности как не бывало. Мария Антуанетта, которой он сделал предложение в шестилетнем возрасте, была казнена на гильотине. И вот он получает заказ на реквием.

Наверное, как только он обмакнул перо в чернила из кальмара и написал первые строки реквиема, у него в голове зазвучала грустная мелодия, исполняемая на альтовом кларнете. Эта мелодия казалась Моцарту голосом, провозглашавшим конец утонченному и щедрому XVIII веку. Мужчина в черных одеждах время от времени приходил поторопить его. Вольфганг, как ребенок, увидел в нем ангела смерти и тем самым приблизил свой последний час.

Сигэру чувствовал себя обязанным искупить роль ангела смерти, которую он невольно сыграл. Перед смертью Нода часто шептал: «Бедные Кирико и Каору». Сигэру пообещал, что будет помогать им сколько сможет. Пусть это станет реквиемом, который он посвятит Ноде.

– Я не хочу умирать, но отпущенный мне срок не изменишь. Люди умирают со стопроцентной вероятностью.

Сознание Ноды было затуманено морфием, он изо всех сил старался улыбнуться, что ему не было свойственно.

– Хотя ты и не лампа Аладдина, – обратился он к Сигэру Токива с просьбой, – но может, все-таки выполнишь три моих желания?

– Я сделаю для тебя все, что в моих силах, – прошептал Сигэру на ухо Куродо.

Первое желание состояло в том, чтобы Сигэру стал опекуном Каору.

Умер отец или уехал надолго – для шестилетнего Каору это были пока что события одного порядка. Но постепенно он начнет понимать, в чем разница. Наверное, что-то напомнит ему об отце, хотя бы отцовский день[17]в школе. А может, когда он будет писать сочинение «Мой папа» или когда пойдет в парк с аттракционами, в зоопарк или в аквапарк… Всякий раз он почувствует пустоту, печаль, будто ему чего-то не хватает… И наконец поймет значение этих слов: «отец умер». Сигэру хотел заменить Куродо до тех пор, пока Каору не осознает смерти отца. Кроме того, в его обязанности опекуна входила забота о будущем Каору. Ноде было нестерпимо жаль оставлять «Песнь мертвым» незаконченной, и он хотел поручить ее Каору. Он надеялся, что придет день и Каору продолжит начатое отцом: закончит произведение и передаст его заказчику – Сигэру Токива. Сигэру пообещал, что будет помогать и поддерживать Каору, чтобы тот мог сочинять музыку.

Второе желание состояло в том, чтобы Кирико не страдала от одиночества.

– Кирико должна постоянно о ком-то заботиться, иначе она впадает в депрессию. Прошу тебя, заходи сюда время от времени. Кирико, наверное, захочется окружить тебя заботой. Если ты не против, не отказывай ей в этом удовольствии. Она наверняка испытывает к тебе симпатию. – Этими словами Нода намекал, что будет рад любому развитию отношений между Сигэру и Кирико.

Последнее желание Ноды заключалось в том, чтобы Сигэру запомнил и передал Каору историю его семьи. Нода боялся, что с его смертью будут навечно забыты его отец и две матери, его дед и бабка, что история его семьи будет стерта из памяти потомков.

– Биографии членов моей семьи, которые страдали излишней привязанностью к матерям и рано умирали, к тебе не имеют никакого отношения и, вероятно, не представляют для тебя никакого интереса. Но если рассудить так, то вся история будет состоять из сплошных пробелов. Если оставить все на произвол судьбы, моей семье суждено полностью исчезнуть со страниц истории. Не забывай того, что я расскажу тебе, по крайней мере пока Каору не вырастет. Потом передай ему. Если ты пообещаешь, что Каору узнает хотя бы часть истории своих предков, мне не так тяжело будет умереть.

Сигэру дал обещание передать все Каору.

Куродо Нода умер в тридцать семь лет.

Его сыну Каору было всего шесть.

У Каору остались лишь смутные воспоминания.

– Папа зовет тебя. Иди сюда, – позвала его медсестра.

Он зашел в палату, и когда приблизился к отцу, тот улыбнулся ему и сказал:

– Я уеду ненадолго, позаботься о маме. Если соскучишься – я приду к тебе во сне.

Эти слова стали для Каору завещанием.

Сигэру продолжал посещать чайную комнату в доме на противоположном берегу реки и после смерти Ноды. Он, конечно, выполнял обещание, которое дал Ноде перед смертью, но вместе с тем его сочувствие к Кирико незаметно превратилось в сладостное желание. Он запрещал себе желать ее, но это порождало еще более безумные мысли. Был бы я подлецом, смог бы убедить Кирико принимать мои ласки в обмен на заботу о ее тяжелой вдовьей жизни, – думал Сигэру Но сбросить с себя маску друга Куродо он не мог.