— Не говори ерунды, — ответила Жюстина. Голос ее оставался все таким же тихим, но щеки чуть порозовели, а зрачки расширились. — Я пришла поработать со счетами, я раз в неделю этим занимаюсь.

— Конечно, только на этот раз припудрилась и надушилась, — заметила Мэдлин. — И аромат выбрала самый что ни на есть возбуждающий, что делает тебе честь, душечка. Мне это представляется, — она облизнула кончиком языка верхнюю губу, — весьма любопытным.

— Мэдлин, — произнес Томас подчеркнуто спокойным тоном. — Будь добра, уходи.

— У меня полное право здесь находиться, — мурлыкнула она. В том, как ей удавалось сохранять голос таким потрясающе мягким и чувственным, несмотря на грохот музыки, было что-то неестественное. Она повернулась и сделала шаг или два в мою сторону, целиком сосредоточившись на мне.

Я вдруг ощутил себя сопливым подростком: чуть-чуть испуганным, изрядно возбужденным и настолько переполненным гормонами, требующими от меня всяких невообразимых вещей, что мне с трудом удавалось хотя бы сфокусировать взгляд.

Она остановилась от меня на расстоянии вытянутой руки.

— Не обижайтесь на невоспитанность моего кузена. Печально известный Гарри Дрезден не нуждается в представлении. — Она осмотрела меня с головы до ног и задумчиво потеребила прядь волос. — Как это я столько раз бывала в Чикаго, а с вами так и не познакомилась?

— А я вас видел, — возразил я. Голос мой звучал немного хрипло, но меня слушался.

— Правда? — удивилась она, и ее сводящая с ума улыбка сделалась еще шире. — Вы из тех, кто любит подглядывать, Гарри?

— Точно видел, — кивнул я. — Когда смотрел «Кролика Роджера».

Улыбка ее немножко померкла.

— Вы ведь Джессика Рэббит, верно? — спросил я. — Вся такая в обтяжку, и рельефная, и напоказ?

Улыбка исчезла окончательно.

— Потому что я совершенно уверен, что видел вас где-то, и, черт подери, я просто расстроюсь, если окажется, что вы вовсе не злая принцесса из «Бака Роджерса».

— Что? — не поняла она. — Бака? Что еще за бака?

Я улыбнулся ей как мог ослепительнее.

— Эй, поймите меня правильно. Вы неплохо вписываетесь в ансамбль. Но все-таки переигрываете. — Я придвинулся к ней чуть ближе и изобразил заговорщический шепот. — Лара производит на меня больше впечатления, просто неподвижно сидя, чем вы со всем своим выходом.

Мэдлин Рейт разом превратилась в ледяное изваяние разгневанной богини, и температура вокруг нас понизилась на несколько градусов.

Я вдруг сообразил, что Томас стоит рядом со мной; он небрежно откинулся на перила, опершись на них локтями. И находился он чуть ближе к Мэдлин, чем я.

— Мэдлин, — произнес он совершенно тем же тоном, что и несколько секунд назад. — Уходи, пока я не убил тебя голыми руками.

Голова Мэдлин дернулась как от пощечины.

— Что?

— Ты меня слышала, — спокойно продолжал он. — Это, конечно, не так изысканно, как положено при наших семейных распрях, но я устал, и мне абсолютно плевать на то, что думаешь обо мне ты или кто угодно другой из семьи, да и уважаю я тебя слишком мало, чтобы с тобой церемониться, будь даже я в духе.

— Да как ты смеешь? — прошипела Мэдлин. — Как ты смеешь мне угрожать? Лара с тебя за это живьем шкуру сдерет!

— Правда? — Томас смерил ее ледяной улыбкой. — После всех твоих чар, что ты пыталась навести на чародея, он имеет полное право испепелить тебя — только шпильки останутся.

— Я не…

— И это несмотря на все приказы Короля. — Томас покачал головой. — Ларе осточертело убирать за тобой, Мэд. Как знать, может, она даже подарит мне новый набор разделочных ножей, если я смогу чуть упростить ей жизнь.

Мэдлин рассмеялась. Звук этот напомнил мне звон бьющегося стекла.

— Уж не думаешь ли ты, что тебя она любит намного больше, братец? Ты отказываешься участвовать в собраниях Коллегии, ты проводишь все время с дичью, ублажая ее, позоря при этом семью. Или ты меня обрадуешь — скажешь, что готовишь этих тварей к какому-то подобию аукциона?

— Тебе все равно не понять, зачем я это делаю, — сказал Томас.

— Да не очень-то и хотелось, — парировала она. — Ты такой же дегенерат, как эти идиоты Скави и Мальворы.

Уголок рта у Томаса чуть дернулся, но и только.

— Уходи, Мэдлин. Последнее предупреждение.

— Два члена старейших ветвей рода Рейтов убивают друг друга? — ухмыльнулась Мэдлин. — Белый Король не потерпит такого, и тебе это прекрасно известно. — Она отвернулась от Томаса и шагнула к Жюстине. — Ты блефуешь, — бросила она через плечо. — И потом, мы ведь не выслушали нашу маленькую розочку.

Голос ее понизился до гортанного кошачьего урчания, и Жюстина задрожала, явно не в состоянии сдвинуться с места.

— Жюстина, лапочка. — Мэдлин положила руку ей на плечо, потом осторожно провела кончиком пальца по обтянутой латексом груди. — Я такие вещи люблю не так сильно, как многое другое, милая моя, но даже мне мысль овладеть тобой представляется восхитительной.

— Вы не с-смеете меня трогать, — пролепетала Жюстина. Дыхание ее участилось.

— Пока нет, — согласилась Мэдлин. — Впрочем, в твоей хорошенькой головке слишком мало осталось, чтобы ты могла долго удерживать себя в руках. — Мэдлин шагнула еще ближе, и рука ее обвилась вокруг талии Жюстины. — Как знать, может, как-нибудь ночью я приду к тебе с хорошеньким бычком и буду нашептывать тебя всякие вещи до тех пор, пока ты сама не захочешь, чтобы тебя взяли. А после того как он воспользуется тобой, моя маленькая телочка, я проглочу тебя в один присест. — Она облизнулась. — Возьму тебя всю без остатка, а ты будешь визжать о том, как это тебе нравится, а по…

Томас разбил о ее голову стул.

Зрелище вышло весьма впечатляющим — особенно с учетом того, что стулья в ложе металлические.

Все произошло мгновенно, я и моргнуть не успел. Только что он стоял рядом со мной, клокоча от злости, а мгновение спустя заклепки со звоном рикошетили от стен, и Мэдлин валялась на полу.

Воздух сделался совсем уже холодным. Томас отшвырнул искореженный стул в сторону. Мэдлин мячиком отскочила от пола и тут же замахнулась кулаком, целясь Томасу в челюсть. Он пригнулся в боксерской стойке, приняв удар на плечо. Удар вышел не детский, даже не женский: Томас негромко охнул от боли, но тут же перехватил ее за локоть и, используя инерцию ее удара, крутанул так, что она плашмя, всем телом впечаталась в стену, оставив в гипсокартоне вмятину 60-90-60. Сантиметров, не дюймов.

Мэдлин вскрикнула и обмякла. Томас не отпустил ее — описав ее телом еще одну дугу, он с размаху опустил ее на журнальный столик между диванами. Она охнула еще раз и осталась лежать, уставившись куда-то в потолок. Мой брат повернулся и выдернул у Жюстины из волос палочки, которыми те были заколоты. Серебристо-белые волосы разметались по ее спине.