Деклан посмотрел на три возвышавшиеся у него над головой мачты. Как и все корабли Фробишеров, которые использовали для «другой стороны» бизнеса, «Большой баклан» был трехмачтовым судном, способным развивать очень большую скорость.

– Как только окажемся в Ла-Манше, пойдем на всех парусах. Постараемся набрать максимальную скорость, – сказал он Джонсону.

Джонсон кивнул:

– Я сверюсь с картами и построю соответствующий маршрут.

– Ну а пока… как по-вашему, сколько дней нам потребуется в лучшем случае?

Джонсон задумчиво наморщил нос и ответил:

– Тринадцать дней – с учетом усовершенствований Ройда. Мы пришли в Саутгемптон из Абердина на три часа раньше, чем я рассчитывал.

Деклан преувеличенно тяжело вздохнул:

– Когда вернемся домой, придется выставить старшему братцу ящик виски! – Таков был существующий уговор между братьями; благодаря этому Ройд добивался у братьев согласия «колдовать» с их кораблями. Если нововведения Ройда оказывались полезными, тот брат, чей корабль он улучшил – Роберт, Деклан или Калеб, – привозил ему ящик его любимого шотландского виски. Если его улучшения не приносили никакого результата, виски ставил Ройд. Ну а если его нововведения лишь портили судно, Ройд ликвидировал ущерб за свой счет, и его долг удваивался.

Впрочем, в пользу изобретательности Ройда говорил тот факт, что он был уже практически по колено в ящиках с виски.

– Странный выбор – я никогда не слышал, чтобы он напивался.

Деклан покачал головой.

– Виски для него своего рода запретный плод – он пьет по чуть-чуть.

Несмотря на то что Ройд слыл смутьяном, даже Роберт, следующий за ним по старшинству, никогда не видел его не то что пьяным – даже навеселе. Деклан фыркнул.

– Учитывая скорость, с какой он пьет, виски, накопленного у него в погребе, хватит ему до конца жизни!

Джонсон усмехнулся.

Деклан и Джонсон стояли на носу до тех пор, пока «Большой баклан» не вышел в пролив. Затем Джонсон спустился на нижнюю палубу, а Деклан поднялся на мостик.

Когда ветер усилился, принеся с собой запах открытого моря, он встал за штурвал. Прилив был в полном разгаре; выйдя из порта, они оказались в хвосте целой флотилии, направлявшейся в открытое море. Лес мачт тянулся до самого Ла-Манша. Он видел разные суда – от неуклюжих торговых кораблей Ост-Индской компании до юрких шхун и небольших прогулочных яхт. Все спешно ставили паруса, надеясь обогнать соседей. Приятно было сознавать, что из всех кораблей «Большой баклан» самый быстроходный.

Деклан выходил из Саутгемптона на самых разных судах столько раз, что сбился со счета. Он помнил, какие ветры дули с окружающих холмов, отлично знал, когда лучше ставить марсели и брамсели. Он приказал поставить стаксель; лавируя, обошел более тяжелые и медленные суда и, наконец, беспрепятственно двинулся вперед.

Больше ничто не мешало ему войти в Ла-Манш.

Он задрал голову, проверяя ветер, и приказал стоявшему рядом Колдуэллу поднять верхние паруса. После того как «Большой баклан» выйдет в открытое море, Гримсби должен был поднять еще и стакселя.

Первый помощник громко передал его приказ.

Пока экипаж работал, Деклан держал штурвал прямо. Поймав ветер, «Большой баклан» буквально полетел по волнам.

Колдуэлл вернулся, насвистывая.

– А мы, оказывается, в самом деле спешим!

– Еще как! – Не сводя взгляда с парусов, Деклан продолжал командовать. Как только они вошли в Ла-Манш, он отдал еще несколько приказов и повернул штурвал. Корабль взял курс на юго-запад. Впереди показались более темные глубокие воды Атлантики.

Довольный, он передал штурвал Колдуэллу. Похлопав ладонью по полированному дереву, Колдуэлл спросил:

– Ну как, чувствуете разницу?

Деклан задумался – и кивнул.

– Да, будь он неладен! Ход стал лучше… теперь «Баклан» идет более плавно.

Колдуэлл кивнул.

– Вот именно! – Он задрал голову и прищурился: – Что? Никаких трюмселей и мунселей? Мне казалось, вы хотели идти как можно быстрее.

Деклан рассмеялся.

– Я берегу их для открытого моря. Ни к чему ставить их раньше и рисковать мачтами.

Колдуэлл только хмыкнул.

Все еще ухмыляясь, Деклан сошел с мостика и немного постоял у борта. Он находился в самой широкой части судна; повернувшись вперед, видел, как нос корабля вспарывает волны. Довольный тем, что плавание началось гладко, Деклан отправился на корму и сбежал вниз.

Разговоры с друзьями и время, проведенное у штурвала, помогли ему успокоиться. Он по-прежнему ощущал внутри пустоту, но понимал: тут ничего не поделаешь, пока он не вернется в Лондон к Эдвине.

Поэтому сейчас лучше сосредоточиться на том, как быстрее добраться до Фритауна, выяснить все, что нужно Волверстоуну и Мелвиллу, а потом как можно скорее вернуться домой.

Его каюта была просторной – на всю ширину кормы. Не доходя до нее, он увидел стюарда Генри.

– Здорóво, Генри! Прекрасный вечер, чтобы пуститься на поиски новых приключений.

– Так точно, сэр! – Генри просиял. – Ваша правда. Рад снова видеть вас на борту, капитан. – Генри распахнул перед Декланом дверь каюты и посторонился, пропуская его. – А я как раз шел спросить, нужно ли вам что-нибудь еще. Если нет, то займусь ужином.

Войдя в каюту, Деклан сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Он провел здесь больше ночей, чем где-либо еще в мире, даже больше, чем в поместье Фробишеров.

Огромное окно – на всю ширину кормы – позволяло любоваться пеной в кильватере, темнеющим вечерним небом над свинцово-серым океаном, утесами вдали – они становились все меньше, постепенно сливаясь с горизонтом.

Деклан посмотрел направо, где стоял его широкий капитанский стол, привинченный к полу, по обе стороны от него – шкафы для хранения карт и полки для судовых журналов. Рядом со столом высился большой корабельный глобус. Секстант и другие приборы стояли в застекленном шкафчике, также привинченном к переборке.

Вся каюта была обита дубовыми панелями; шторы малинового бархата сейчас были раздернуты.

Все было таким же, как всегда. Деклан покосился в левый угол – там стояли широкая кровать под балдахином, а ближе к двери – умывальник и комод.

Деклан уже собрался сказать Генри, что у него есть все, что нужно, когда ему в глаза бросилось нечто необычное. Он быстро повернулся налево. Нахмурившись, указал на большой сундук, стоявший в изножье его кровати, рядом с которым примостился его собственный походный сундук, который был гораздо меньше и выглядел более потрепанным.

– А это еще что такое?

Он еще не договорил, когда, глядя в озадаченное лицо стюарда, почувствовал неладное.