Когда мы с Джорджем приступили к выпуску наших зверей на свободу — это было четыре года назад, — мы решили, что расстояния в двенадцать миль между нашими лагерями вполне достаточно, чтобы львы и гепарды не заходили на чужую территорию. Но в последнее время львы стали все чаще вторгаться во владения Пиппы и, конечно, мешали ей свободно передвигаться. Так что для меня было полнейшей неожиданностью, когда семейство в один прекрасный день явилось прямо ко мне в лагерь — впервые за все восемь месяцев жизни малышей. Они ужасно нервничали и подозрительно приглядывались к каждому движению моих помощников, хотя те и ушли в дальний конец лагеря. Я положила мясо с другой стороны, рядом с моей спальней и недалеко от дерева-мостика, чтобы семейство могло незаметно скрыться, если ко мне пожалуют гости. Малыши похудели, но были не так уж голодны — должно быть, Пиппа за эти пять дней хоть раз, но удачно поохотилась. Я стала обирать с нее клещей и гладить ее, а она ласково мурлыкала и лизала мою руку. Наверное, малыши, увидев это, почувствовали себя в безопасности, потому что вскоре принялись за еду. К сожалению, у нас не хватило мяса, чтобы накормить их досыта, да и то, что было, уже порядком подпортилось. Так что немного спустя Пиппа перевела детей по дереву-мостику на другую сторону реки, в равнины Гамбо, и вернулись они только на закате.

Тем временем мы привезли из Кенмера козью тушу, и гепарды с жадностью на нее набросились. Пока они ели, я села поближе, охраняя семейство от хищников, которые могли оказаться поблизости. Кругом стояла тишина, нарушаемая только ритмическим стрекотанием сверчков и цикад — их стройный хор всегда начинает звучать с наступлением сумерек — да чавканьем гепардов. Гепарды, без сомнения, слышат гораздо больше разнообразных звуков, чем мы, люди, и они напряженно вслушивались в вечернюю тишину; наконец, уже после восьми часов вечера, они ушли за речку. А немного погодя мы услышали поблизости рычание двух львов.

Должно, быть, при таких обстоятельствах Пиппа считала наш лагерь самым безопасным местом, потому что на другой день после обеда пришла снова. Когда гепарды уже начали есть, подъехал Джон Баксендейл. Я тут же послала Мери остановить его, но малыши уже убежали по дереву на тот берег и решились вернуться обратно, только когда Пиппа позвала: «прр-прр».

Еще два дня семейство продолжало приходить в лагерь; малыши были напуганы и издерганы — такими я их еще не видела, — и меня нисколько не удивило, что Пиппа в конце концов увела их на равнину Мулики. После недавних дождей трава там поднялась слишком высоко, и, чтобы избежать опасности или высмотреть добычу, Пиппе приходилось почти все время проводить на деревьях. Однажды она сидела на одном суку с большим коршуном, который все утро не трогался с места, надеясь поживиться остатками мяса, и не обращал на нашу возню внизу никакого внимания, Пиппа же его совершенно не замечала.

Однажды за мясом явились только малыши, а Пиппа осталась в стороне, ярдах в трехстах. Я отнесла ей немного еды и стала гладить ее, но так и не смогла заставить хоть что-нибудь съесть или выпить. Она все время не сводила глаз с равнины, а потом ушла, принюхиваясь к ветру. Я послала Локаля разведать, в чем дело, но он не нашел ничего такого, что могло бы ее встревожить. Как только малыши обнаружили, что остались одни, они ужасно разволновались. Особенно встревожен был Биг-Бой, и я впервые услышала от него тот же негромкий стонущий зов, который всегда издавала Пиппа, когда волновалась за своих детей. Пока Биг-Бой и Тайни, принюхиваясь, шли в ту сторону, куда скрылась Пиппа, Сомба схватила в зубы самый большой кусок мяса, какой могла утащить, и только тогда рысцой побежала за ними.

Малыши росли как на дрожжах, и нам было нелегко доставать коз, чтобы накормить их досыта — аппетит у них рос с той же скоростью. До сих пор за стадом в Кенмер-Лодже присматривал мальчик, да еще там жили два сторожа с семьями. Но за последнее время дом так обветшал, что было решено оставить его, и сторожей отозвали. Было бы нехорошо оставлять мальчишку в одиночестве, я тут же наняла старика, которому уже случалось охранять стада с копьем в руках. Когда он приехал и привез жену, я объяснила ему, что он должен немедленно сообщать мне о нападении на коз любого хищника и по возможности представлять нам в доказательство следы животных или остатки жертвы. Несколько дней все шло хорошо, но вот однажды утром пастух доложил, что вечером лев утащил козу, однако ночью шел дождь, и поэтому ни выследить льва, ни найти остатки добычи не удалось.

Через три дня пастух сообщил, что два льва утащили двух коз, как только он выпустил их с утра попастись. Все козы разбежались и запутались в траве, а собрать их он не может — боится, что львы еще близко. Я поехала за Джорджем, и он до самой темноты осматривал местность, но ни следов разбежавшихся коз, ни следов львов не обнаружил.

Нужно было срочно раздобывать мясо для гепардов, и на следующее утро я поехала в Кенмер за новой козой. Козы все еще сидели взаперти в давно не чищенном сарае, а пастух мирно спал. Наполовину проснувшись, он стал убирать грязь, а я пошла с его женой в хижину, стоявшую неподалеку. В хижине я увидела три козьих шкуры, распяленные на земле для просушки, котел, полный вареного мяса, и половину козьей туши, подвешенную про запас. Нетрудно догадаться, почему Джордж не сумел отыскать остатков львиной трапезы, не говоря уже о следах самих львов!

Как не понять праведного гнева этого человека, когда он узнал, что получает расчет, что ему придется распроститься с праздной жизнью, — за это неплохо платили, да вдобавок он еще был полновластным хозяином полуразрушенного имения и через день получал даром целую козу, стоило только свалить всю вину на воображаемого льва. Пока я подыскивала пастуха понадежнее, присматривать за козами пришлось Стенли, а тут еще Мери понадобилось уехать на неделю в Найроби, чтобы утрясти какие-то домашние дела, которые накопились с ее приезда в Кению, так что мы опять остались вдвоем с Локалем, опять нам одним пришлось заботиться о гепардах.

Так мы и побрели к ним: я, увешанная камерами, биноклем, магнитофоном и мегафоном, и Локаль с корзиной мяса, бидоном воды и винтовкой; наконец мы нашли их далеко на равнине Мулики. За несколько следующих дней они прошли по большому кругу и вернулись обратно к нашему лагерю. Вот уж этого я меньше всего хотела — не хватало только, чтобы они привыкли к лагерю! Но все хитрости, на которые я пускалась, чтобы отвадить семейство, не помогли — гепарды только перешли через речку и на несколько дней обосновались под Охотничьей акацией.

Однажды мы видели, как Пиппа подкрадывается к стаду из двенадцати водяных козлов. Она едва не схватила козленка, но мать его отбила, Я со страхом смотрела, как антилопа пытается ударить Пиппу копытами, защищая своего малыша. Ведь взрослый водяной козел весит до четырехсот фунтов, а Пиппа — никак не больше ста двадцати, так что перед нею был действительно серьезный противник.

Поскольку и на этот раз не удалось никого добыть, Пиппа решила на следующее утро прийти в лагерь в сопровождении Сомбы и Тайни. Биг-Боя нигде не было. Пока я кормила мать с детьми, Локаль пошел искать его и увидел далеко за Охотничьей акацией. Как ни старался Локаль подманить к себе Биг-Боя, ему пришлось возвратиться ни с чем. Тогда мы с помощью мяса заманили к Охотничьей акации всех остальных гепардов. Конечно, Биг-Бой видел и всех нас, и корзину с мясом, но не тронулся с места.