— И испортить Франческе удовольствие? Коста поймал ее руку и поцеловал в ладонь. От его внимания не уклонился тот факт, что глаза Мей в этот момент слегка расширились и потемнели, а губы непроизвольно дрогнули, на мгновение придав ей очень трогательное выражение.

— Ты сейчас похожа на хрупкий стеклянный сосуд, готовый свалиться с края стола и разбиться на тысячу осколков, — мягко заметил он. — Думаю, мы все же уедем.

Мей вздернула подбородок.

— Я ни капельки не устала. Кроме того, здесь звучит музыка и мы обязательно должны потанцевать.

Они действительно присоединились к нескольким парам, ловко двигавшимся под быструю ритмичную музыку, которая вскоре сменилась медленной. Коста притянул жену к себе и заключил в объятия.

Это было блаженство. Мей почти забыла о том, где они находятся, и обо всем остальном, кроме обнимавшего ее мужчины и чувствах, которые он в ней пробуждал.

Она ощутила прикосновение его губ к макушке, потом к виску и, когда они переместились к мочке уха, издала едва слышный стон.

Коста так плотно прижал Мей к себе, что она превосходно чувствовала его возбужденное состояние.

— Ты прав, нам пора возвращаться домой, — в конце концов вынуждена была признать Мей.

Тихий смех мужа заставил ее сердце радостно забиться. По всему телу Мей разлилось тепло.

— Ты ничего не оставила на столе? — спросил Коста у жены.

Та покачала головой, и они направились к выходу, время от времени останавливаясь, чтобы попрощаться со знакомыми. Уже у самых дверей они столкнулись с Франческой.

— Вы уходите?

Мей подчеркнуто вежливо улыбнулась.

— У нас обоих завтра напряженный день.

— Устала, дорогая? — Лицо итальянки было непроницаемым. — Вероятно, Коста находит, что из-за недостатка жизненных сил ты бываешь… — она сделала паузу, словно подбирая подходящее слово на чужом языке, — утомительна?

— Наверное, ты хотела сказать, что у меня повышенная утомляемость? — мило улыбнулась Мей. — Так было бы гораздо вежливее. — Она уловила злобное выражение, мгновенно скользнувшее по лицу Франчески, но не подала виду, что заметила его. — Всего хорошего, дорогая.

А ведь это только начало ее завоевательного похода, думала Мей, идя рядом с мужем к лифту. Чего же ждать от Франчески в дальнейшем?

Она молчала все время, пока Коста вел «порше» по городским улицам.

— Что-то ты притихла.

Мей взглянула на мужа, однако в сумерках не смогла различить выражения его лица.

— В наблюдательности тебе не откажешь, — хмуро произнесла она.

Коста быстро посмотрел на нее.

— Тебя беспокоит Франческа?

— Ты к тому же и проницателен.

Киприади немного помолчал, потом спросил:

— И Антонио?

Мей ответила не задумываясь.

— Это все в прошлом.

— С того места, где я стоял, беседуя с приятелем, все выглядело иначе.

Мей набрала полную грудь воздуха, потом медленно выдохнула.

— Надо было встать поближе. — Она вдруг невесело рассмеялась. — Тогда бы ты собственными ушами услыхал, как я велела ему убираться прочь.

— Это потребовало столько времени? — обронил Коста, сворачивая в ведущую к их дому аллею.

Мей подождала, пока автомобиль минует ворота.

— Мы обсудили кое-что еще, — пояснила она после паузы. — Антонио сказал мне, что Франческа очень серьезно настроена на твой счет и готова на все.

Мей подождала, пока муж откроет электрические двери гаража и въедет внутрь. Когда Коста заглушил двигатель, она выскользнула из автомобиля.

Спустя пару минут они вместе прошли через холл.

— Вот оно что! — насмешливо протянул Киприади, останавливаясь посреди лестницы. — А роль Бьянки, как я понимаю, заключается в пособничестве дьявольскому плану Франчески?

— Именно.

— Будь осторожнее с этим человеком, солнышко, — попросил Коста. — Он уже один раз заставил тебя страдать. Я не стерплю, если он сделает это вторично.

— Не стерпишь? — Мей показалось, что она ослышалась. — Брось, не разыгрывай из себя ревнивого супруга!

— Ну почему сразу ревнивого? Лучше сказать, заботливого.

Коста не сделал ни единого движения, однако Мей почудилось, что все его тело напряглось, и она мгновенно отреагировала на это.

— Антонио…

— Был частью твоей жизни, пока ты не стала моей, — произнес Киприади с угрожающим спокойствием.

Как и те женщины, что принадлежали Косте до меня, пронеслось в мозгу Мей. В ее желудке вдруг словно образовалась пустота. Одна лишь мысль об этих особах — и о том, сколько их было, — сводила Мей с ума.

В течение нескольких секунд она выдерживала взгляд мужа, потом решительно двинулась вверх по лестнице.

Со сжимающимся сердцем Мей прошла по галерее к спальне. Войдя внутрь, она приблизилась к туалетному столику и сняла серьги. Потом принялась расстегивать замочек цепочки. В этот момент порог спальни переступил Коста. Он тоже начал раздеваться. Снял пиджак, сбросил туфли и носки. Потом развязал галстук-бабочку и, наконец, стянул рубашку.

Все это время Мей никак не удавалось справиться с замочком. Она пробормотала ругательство, затем присовокупила к нему второе, но уже про себя, потому что к ней шагнул муж.

— Не шевелись.

Мей очень остро ощущала за спиной его присутствие. Косту окружала особенная аура, к которой прибавлялся также легкий запах его кожи и чувственное тепло тела. Мей одновременно сгорала от желания прижаться к мужу и подставить ему губы для поцелуя и в то же время ей хотелось наброситься на него с кулаками.

Знает ли Коста, каково ей сейчас? Как на самом деле она боится угроз Франчески? Что же касается Антонио, то нужно постараться не подпускать его к себе на пушечный выстрел.

Через секунду Коста раскрыл замочек и опустил цепочку в ладонь жены. Затем он поднял подбородок Мей и заглянул ей в глаза. Он увидел там нечто такое, от чего его взгляд потемнел, а на скуле задергалась мышца.

— Послушай, неужели ты полагаешь, будто я не вижу, что представляет собой Франческа? — Он провел большим пальцем по щеке Мей, затем скользнул рукой на затылок. — Пожалуйста, не считай меня идиотом.

— Она подразумевает не твой ум, а мужскую суть, — хмуро возразила Мей. — Именно туда направлены стрелы Франчески.

— Думаешь, я с легкостью лягу в постель с другой женщиной? — холодно поинтересовался Коста.

В голове Мей поплыли столь впечатляющие образы, что впору было завыть от тоски.

— Мы поклялись друг другу в честности, — наконец удалось выговорить Мей.