мечетью и походили на неприступную скалу: сплошная стена поднималась на высоту нескольких этажей, только внизу имелись отверстия для воздуха да под крышей –  маленькие окна. Путешественники попадали внутрь через тяжелые ворота, пропускавшие их вместе с верблюдами и прочим тягловым скотом, который на ночь привязывали железными цепями. Внутри они находили мощенный плитами двор и десятки усталых верблюдов и ослов вокруг центрального колодца, а дальше –  склады для товаров и стойла для скота. На краю прямоугольного двора горел кухонный очаг, от острого запаха пищи текли слюнки. Служитель, стоявший у входа, распределял воду и еду и поддерживал порядок. В маленькие голые комнаты над стойлами попадали по лестнице. Животные же оставались на цепях в «сарае», то есть в стойлах.

В Афганистане караван-сараи назывались «робаты» –  от древнего термина, означавшего веревку для привязи коня. Поло находили робаты на всем пути через Афганистан: они были расположены часто, на расстоянии менее двадцати миль друг от друга (примерно на расстоянии дневного перехода). Расстояние в этих местах измерялось в «фарсахах» –  пять фарсахов составляли дневной переход. В караванах обычно бывали не только верблюды, но и ослы. Погонщик верблюдов назывался «сарехан». Он ехал на переднем верблюде. Твердого на ногу ослика часто пускали впереди верблюда, привязывая его узду к ослиному хвосту. Таким простым, но практичным методом путешественники преодолевали тысячемильные просторы Азии.

Марко не был первооткрывателем пути, которому предстояло назваться Шелковым. Ему предшествовали поколения монгольских, турецких, арабских купцов и монахи. Не был он и первым представителем Запада, описавшим свои приключения в Азии. Почти за сто лет до него наваррский раввин Вениамин из Туделы дал очень похожее описание. Вениамин, подобно Марко, совершил это путешествие в качестве купца. Таким образом он сталкивался с местными чиновниками, колоритными персонажами и с другими купцами. Куда бы он ни попадал, в Барселону или в Константинополь, в Багдад или еще дальше на восток, он прежде всего приводил описание местной торговли.

В Багдаде Вениамин получил возможность собрать сведения относительно иудеев, живших в Персии и в странах Востока. Позже он включил эти сведения в «Книгу Странствий», касавшуюся 1160–1173 годов. Собирая надежную информацию об иудеях в Палестине, Фивах, Антиохии, Тире, Ливане и Парнасе, он делал заметки о еврейских купцах, красильщиках, судовладельцах, крестьянах и ремесленниках. Он обсуждал малоизвестные иудейские секты и описал появление в Персии иудейского самозваного мессии и мистика Давида Алроя, немало нашумевшего незадолго до путешествия Вениамина. Он привел названия 248 еврейских общин, найденных им по всей диаспоре.

Любознательность побудила его заинтересоваться сектой ассасинов –  тех самых, которыми позднее пугали Марко Поло. «Они исполняют любой его приказ ценой жизни и смерти», –  писал Вениамин об их предводителе, предвосхищая сообщение венецианца. Вениамин не продвинулся глубоко в Азию. Побывав в Багдаде, он благополучно вернулся в родную Испанию через Сицилию. Тем не менее он повидал немалую часть мира. Однако Вениамин из Туделы, писавший на иврите, остался неизвестным европейцам, за исключением горстки евреев. Его труд был опубликован только в 1543 году, а переведен на другие языки только в XVII веке.

В Европе еще верили мифу о пресвитере Иоанне –  христианском властителе, правившем, по преданию, богатой империей, расположенной в Африке или в Азии –  где именно, никто не знал, но теорий хватало с избытком. Церковь жаждала установить с ним связь, чтобы общими силами разбить неверных, окруживших огромный залив между Востоком и Западом. Пресвитер Иоанн был иллюзией, но эта иллюзия была достаточно сильна, чтобы вдохновлять христианских миссионеров на путешествия на Восток. Начиная с 1235 года ряд папских булл дал таким миссионерам полномочия, превосходящие права европейских епископов. Они могли по своему усмотрению изгонять ересь, обращать неверных, примирять схизматиков –  иными словами, делать все, чтобы установить знакомое, общепринятое христианство среди тех, кто мало знал о Риме или принадлежал к древним сектам, уже много веков шедшим своим путем.

Первым известным нам миссионером, отправившимся в Китай по пути, которым позже прошли Поло, был Джованни Плано дель Карпини, францисканец из Кельна. Францисканцы, подобно буддийским монахам, сочетали строгий обет бедности с мощными евангелическими тенденциями и, подобно буддистам, были вполне подготовлены к суровым испытаниям на Шелковом пути. В 1245 году, получив грамоты от папы Иннокентия Четвертого, Карпини и еще один монах, известный как Бенедикт Польский, проделав труднейший путь, вышли к западной границе Монгольской империи на берегах Днепра. Затем, перебравшись к другой части границы в низовьях Волги, они покорно подчинились, или принуждены были пройти монгольский ритуал очищения, состоявший в прохождении между пылающими кострами.

Дожидаясь, пока папские грамоты переведут с латыни на русский, арабский и монгольский, они едва не умерли с голоду, пробавляясь просяной кашицей на талой воде. Судя по тому, как с ними обращались, несчастные миссионеры, вероятно, не подозревали, что монголы питают почтение к святым людям любого вероисповедания. После подтверждения их личностей и полномочий миссионерам разрешили продолжить путь на восток.

Впереди лежали три тысячи миль по степям и засушливым пустыням Монголии. Путешественники покрыли это расстояние за пятнадцать месяцев и достигли монгольской столицы Каракорум, когда новый хан, Гуюк, готовился принять ханский титул.

Гуюк радушно принял посланцев Запада, выслушал их призывы к христианской вере и ответил, что повинуется, только если папа и все светские владыки Европы явятся в Каракорум, чтобы присягнуть ему на верность. Или, как выразился новый хан: «Вы сами должны прийти во главе всех ваших государей и доказать нам свою верность и покорность. Если же вы отвергнете волю Бога и ослушаетесь нас, мы будем видеть в вас своих врагов. Все, кто признает и почитает Сына Божьего… будут стерты с лица земли». Разочаровывающий итог труднейшего путешествия.

В ноябре 1246 года монахи, пройдя сотни миль сквозь жестокие бураны, принесли это известие папе Иннокентию IV. Хотя миссия провалилась, это было великое путешествие. Считается, что Карпини первым после 900 года пробился восточнее Багдада и благополучно вернулся из недоступных пустынь Азии.

Карпини не удалось обратить монголов в христианство, но его путешествие не пропало даром. Он дал западному миру первое вразумительное описание монгольских обычаев, написав труд, названный Historia Mongalorum («История монголов»), или Liber Tartarorum («Книга о татарах»). Не равняясь по драматичности с повествованием Марко, его отчет отличается простотой и ясностью. Первые восемь глав описывают земли, климат, обычаи, религию, характеры, историю, политику и военную тактику монголов; девятая глава посвящена другим регионам, которые проходил Карпини. Отчет помог западным читателям понять монголов и увидеть в них людей. Он описывает монголов как замечательный и даровитый народ.

Карпини живо воспроизводит странный, но благородный облик народа, которому