Котелок перед нами испускал пары грязного дыма. Я стоял с подветренной стороны, но от вони это не спасало. Поддерживая огонь, девушка подбрасывала в костер хворост.

Она провела рукой по своему платью, коснувшись пальцами вышитого на талии дракона, словно любимого питомца. Его тело по-прежнему скрывалось за широким поясом, но мне показалось, будто я заметил голову еще одного существа.

Она зачерпнула деревянным ковшом черное варево и извлекла из него темно-желтый безоар.

А после заговорила едва слышно:

— Вот почему мой поступок подорвал доверие леди Шади.

С момента прибытия в Анкио, в Дом Валерианы, прошел год, а у меня так ничего и не изменилось. Только леди Микаэла стала бывать в аша-ка реже, а мелкие оскорбления со стороны госпожи Пармины участились, когда мне почти исполнилось четырнадцать. Я все так же работала служанкой и, насколько мне дала понять старуха, большего мне ждать не нужно. Леди Микаэла, постоянно путешествуя в разные уголки королевства, в доме бывала редко. Я подозревала, что наставница решает какие-то важные вопросы, но она никогда не говорила о своих проблемах. Я переживала тот период, когда чувствуешь себя ужасно усталой и глупой. Я настолько погрязла в своих страданиях, что не видела ничего дальше своего носа.

Первое, что натолкнуло меня на мысли о трудностях леди Микаэлы, это случайно подслушанный разговор, который состоялся между ней и госпожой Парминой. Я как раз яростно терла полы рядом с комнатой старухи — та просто обожала курить, куда бы она ни пошла. Сажа и пепел настолько сильно въедались в пол, что приходилось драить его губкой, чтобы вывести черные пятна.

— На прошлой неделе умерла Сахмет, — сказала леди Микаэла. — Долгие месяцы она болела и не могла выполнять свои обязанности. Мне даже пришлось вместо нее разбираться с заурви. Искатели смерти до сих пор охотятся на саурва.

— Потеря Сахмет для нас — сильный удар, — согласилась госпожа Пармина. — Число Темных аш с каждым днем сокращается, а на смену им приходят единицы. Осталась только ты и эта девчонка. Но ты недостаточно сильна, чтобы и дальше разыгрывать это представление. И на лечение у тебя совсем нет времени.

— Я буду сильной, Мама.

— Я бы предпочла видеть тебя слабой и невредимой, чем сильной и мертвой. Мне поступают сообщения, что в Кионе замечен народ лжи, так что нам нужно быть бдительными, как никогда. Король Истеры сообщил мне, что они уничтожили у себя в королевстве фракцию Безликих. Но их лидер, Аена, скрылась. По докладам его шпионов, сейчас она может быть в Анкио.

— А что с двумя другими лидерами Безликих?

— Друж, по слухам, учиняет неприятности в городах-государствах Ядоши, на сегодняшний день он — их главная забота. Усиж объявил войну Даанорису и теперь прячется где-то в горах, собирая войска для защиты своей крепости. Хорошо, что они не прикрывают друг друга. Действуй они сообща, нам пришлось бы гораздо труднее. Ты абсолютно уверена насчет этой негодницы?

— Мама, я верю в ее способности.

— Очень на это надеюсь, дараэм. Пользы от нее почти никакой: работу по дому выполняет плохо, учится медленно, но зато отлично умеет подслушивать то, что ее совершенно не касается. — Женщина повысила голос: — Чтобы уборные были вычищены к концу дня, Тия. И лучше тебе начать прямо сейчас, если не хочешь лишиться ужина.

Я тут же подскочила и с ведром воды умчалась прочь. По крайней мере, угрюмо думала я, она запомнила мое имя.

Я пребывала в постоянном беспокойстве. Казалось, моему рабству не будет конца, а в обширной библиотеке леди Микаэлы, как назло, не нашлось книг об ашах и рунической магии. Где же обещанное обучение, уроки, которые сделают из меня ашу? Подметание полов и мытье тарелок, может, и научило меня терпению и упорству, но вряд ли я смогу победить дэва шваброй и ведром, а госпожа Пармина способна обучить меня лишь тому, как пользоваться бесплатной рабочей силой.

Свою месть я выливала в сотне различных, пусть и мелких, поступков. Если меня посылали купить коробку цукатов для госпожи Пармины, один кусочек я обязательно забирала себе, а она ни о чем не догадывалась. Когда старуха бывала особенно противной, я вытирала туалет ее полотенцем для лица. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, насколько по-детски вела себя, но в минуты бессилия только так могла бунтовать.

В самые трудные дни я мечтала о великом будущем. Представляла себя могущественной ашей, сражающей дэвов и восхищающей людей. Видела себя, как предсказывала Лилак, в платьях и драгоценностях, под руку с принцем — с каждым днем он все больше походил на принца Канса. В этот миг мои мысли уносились далеко, и я гадала, увидимся ли мы с ним снова. Если он вообще меня помнил.

Все хорошее было связано с Фоксом. Он тайком, пока никто не видел, делал мне маленькие подарки. Ленту для волос и новый наряд госпожа Пармина тут же заметила бы и отправила в мусорное ведро. Мне разрешалось носить в волосах только заколку-полумесяц, подаренную леди Микаэлой. Это аметистовое украшение я бы с большей радостью кинула в костер жрицы вместо синих сапфиров. Поэтому Фокс дарил мне то, что я могла с легкостью спрятать: редкую книгу или что-то из любимых лакомств, вроде сладкого липкого теста моти, мясных котлет и жареного хлеба. Все эти блюда компенсировали жидкий водянистый суп, маринованный редис, рис и рунные ягоды, которыми меня кормили, лишь дважды в неделю балуя жареными сардинами.

По моей просьбе подобные гостинцы он приносил и Кане с Фархи. Кана принимала эти «задарма» — так она их называла, потому что в аша-ка служанкам запрещалось принимать такое, — с безграничной радостью. Фархи, напротив, относилась к ним более сдержанно, но уже очень скоро пресная еда пошатнула и ее решимость. Однако она получала эти подношения только из моих рук и ни в коем случае из рук брата.

Обязанностей у меня было больше, чем у остальных девушек, но вскоре они обе стали по возможности мне помогать — Кана из благодарности, а Фархи просто не хотела чувствовать себя обязанной. Частенько они заранее предупреждали меня о пробуждении госпожи Пармины. Тогда мы прятались на кухне, чтобы она не могла нас найти и отругать. Когда нас навещал Фокс, Кана хихикала и, смущаясь, бросала на него восхищенные взгляды, хотя мне все время не хватало духу сообщить ей, что он уже мертв. Дрихтианский обычай Фархи не позволял ей общаться с мужчинами, не являющимися членами семьи, поэтому девушка держалась на почтительном, если не сказать неприветливом, расстоянии от Фокса, стоило тому оказаться рядом.

Не знаю, откуда Фокс брал деньги на книги и еду, потому что на все мои вопросы он отказывался отвечать. Однажды он пришел, чуть прихрамывая, и мои опасения усилились.

— Тия, вскоре ты станешь ашей, — напомнил он мне, — а значит, должна быть правдива. Так что лучше тебе не знать. Но хочу тебя успокоить, ни в чем незаконном я не замешан.