Король бросил писать и подошел к окну. Внизу цвел сад, посреди которого бил фонтан. Брызги разлетались во все стороны. Захотелось опустить в фонтан руки и почувствовать прохладу воды. Филипп обернулся к столу и посмотрел на письмо.

— Хватит, я все сказал. Что тут дописывать? — он вызвал слугу и велел срочно отправить послание герцогу.

Затем Филипп пошел в сад. Вблизи фонтан казался еще красивее, чем сверху из окна. Благоухание цветов дурманило голову и отвлекало от размышлений. Вода поблескивала на солнце, будто подмигивая тому, кто на нее смотрел. Пальцы, унизанные кольцами, погрузились в фонтан. Рукав камзола намок, и Филипп выдернул руку из воды.

Некоторое время он стоял не двигаясь. В голову снова полезли невеселые мысли.

— Господи, просвети! Почему мне так сложно смириться с очередной задержкой кораблей в порту? Мне не следует торопить события. Как оно должно, гак и случится. В твоих руках судьба Армады. Не в воле людской менять предначертанное свыше.

Пчела пролетела мимо и села на цветок. Странное желание охватило Филиппа. Ему захотелось взять цветок вместе с пчелой и сжать в кулаке. На месте пчелы ему виделась Елизавета — наглая самозванка, поправшая все законы и наплевавшая на истинную веру.

— Сжать и раздавить, — Филипп увидел, что непроизвольно сжал кулак. Мокрый рукав неприятно заскользил по коже. Пчела улетела куда-то, быстро исчезнув вдали.

— Ваше Величество, — раздался негромкий голос слуги, остановившегося от короля на почтительном расстоянии, — вас ожидают. Новости из Англии.

Филипп кивнул. Пора было возвращаться к действительности.

— Что там у вас? — спросил он, входя в небольшой зал, где обычно вел прием посетителей.

— Поговаривают, Дрейк опять собирается напасть на Армаду. Повторить, так сказать, прошлогодний успех, — мужчина говорил вкрадчиво и медленно, смакуя каждое произнесенное слово. Легкий акцент выдавал в нем иностранца.

— Флот, надеюсь, скоро выйдет в море, — Филипп нахмурился: оставаться в Ла-Корунье становилось все опаснее, — есть еще что-то?

— Английский флот уже насчитывает около двухсот кораблей. Вовсю отливают новые пушки. Корабли будут прекрасно вооружены. Чем больше времени мы дадим англичанам, тем сложнее будет с ними сражаться. В прошлом году мы бы таких проблем не имели.

— Не вам судить, — веско произнес король, — как угодно Богу, так и произойдет. Мы подготовимся к встрече с Драконом. У него не получится застать нас врасплох, даже если Армада не успеет выйти из Ла-Коруньи.

— На Темзе закончено строительство укреплений. Так же как и по всей береговой линии.

— Прекрасно, — воскликнул Филипп, — как будто это что-то меняет! Готовятся, потому что понимают, с какой силой им придется столкнуться. Это лишь показывает, как они нас боятся. Дрожат в ожидании справедливой кары, — глаза короля светились лихорадочным блеском. Посетителю стало не по себе. — Они погибнут! Умрут, не успев раскаяться! Мы наконец-то рассчитаемся с ними за попрание веры, — Филипп пошел к двери. Перед тем как выйти, он обернулся, — у вас ведь все?

— Да, Ваше Величество, — мужчине очень хотелось закончить тяготившую его беседу.

Дверь за королем захлопнулась. Некоторое время звук его шагов был еще слышен. Потом наступила тишина. В Эскориале не принято было шуметь. Люди передвигались словно тени.

«Странное место, — подумал шпион, — как в склепе: холодно, тихо и безлюдно». В Англии ему нравилось больше. Сумасбродная королева порой чудила и принимала странные решения, которые любила отменять и снова принимать по нескольку раз на день. Но по крайней мере в этом было что-то живое и более понятное человеческому разуму…

Ла-Корунья

В Виверо они простояли недолго. Очень быстро до городка дошли слухи о том, что Армада находится в Ла-Корунье. Де Лейва отправил гонца к герцогу с сообщением о местонахождении Левантийской армады. В ответ он получил приказ собрать все суда и присоединиться к основным силам. Вскоре Антонио вновь увидел плавучий город — в намного более потрепанном состоянии, чем раньше, — но, как и прежде внушающим трепет и восхищение.

Когда же армада вошла в порт, стало ясно: герцог не планирует тотчас идти в сторону Ла-Манша. Несмотря на приказы короля и всеобщее недовольство промедлением, Медина-Сидония спокойно чинил получившие в шторм повреждения суда. Конечно, его спокойствие было обманчивым и чисто внешним. Тем не менее оно тоже вызывало раздражение командующих армадами и капитанов.

Антонио оставалось одно: болтаться по городу без дела и вспоминать прекрасную Розалину. Медальон висел на шее под высоким воротником и согревал сердце влюбленного юноши. Однажды, остановившись в тени большого дерева, Антонио заметил Риккардо де Вилара, идущего мимо быстрым, уверенным шагом. То ли от безделья, то ли из любопытства Антонио потихоньку последовал за ним.

— Вовремя я на тебя обратил внимание, — прошептал себе под нос Антонио, увидев слугу дона Риккардо, крадущегося на некотором расстоянии от своего хозяина. Антонио поотстал, но слежки не прекратил.

Дон Риккардо шел не оглядываясь: видимо, был уверен в слуге, который прикрывал сзади. Через некоторое время де Вилар подошел к красивому зданию и вошел внутрь. Тут уж Антонио ничего не оставалось, как остановиться. Слуга тоже стоял на улице. Он занял свой пост у двери, присев на корточки и швыркая глазами налево-направо.

«Интересно, кто живет в этом доме?» — задумался Антонио. Он прошел в узкий переулочек и сел на ступеньку. Его с улицы не было видно, но и ему самому не проследить за входной дверью. «Буду выглядывать осторожно и смотреть, не ушел ли слуга», — решил Антонио и вновь предался воспоминаниям о Розалине. Несколько раз он выглядывал из темного переулка удостовериться: слуга по-прежнему на своем посту. Часа через три, когда сидеть на ступеньке стало невыносимо: затекли ноги и заболела спина, наконец-то из поля зрения исчез слуга. Антонио посидел еще немного и вышел на улицу.

Темнело. В окнах дома поблескивали зажженные свечи. Антонио обошел здание. С противоположной от главного входа стороны находилась вторая дверь, для слуг. Двое как раз не торопясь катили бочку с вином. Антонио подошел к слугам:

— Эй, — щелкнул он пальцами, — а не дом ли это самого дона Мартина де Бартендона? — произнес Антонио первое пришедшее на ум имя командующего Левантийской армадой.

Слуги катить бочку перестали. Они оглядели Антонио с головы до ног и, видимо, остались довольны его внешним видом, признав за богатого вельможу. Что ж, толстые золотые цепи, богато украшенный эфес шпаги, расшитый жемчугом камзол всегда производили на людей должное впечатление. Антонио выставил вперед ногу в шелковом облегающем чулке и приосанился.

— Нет, — помотали слуги головами, — здесь живет дон из Англии. Мы его имя и выговорить-то не можем — больно заковыристое.

— Из Англии? — искренне удивился Антонио.

Вместо того чтобы заняться делом, слуги с удовольствием продолжили разговор: