— Да, — сказала она, пытаясь саркастически улыбнуться. — Я понимаю: ты боишься, что я им расскажу про тебя. — Кончиками волос она стирала кровь и грязь со лба.

— Это не так, Кейт. Ты не знаешь моего имени и не знаешь, кто я. Более того, если меня вызовут в суд, мне придется сказать правду. А правда в том, что я убил Джемми, когда он пытался меня ограбить. Когда он пытался меня ограбить с твоей помощью. Я могу помочь тебе остаться в живых, если ты будешь мне помогать. Если нет, пойдешь на виселицу. Я знаю, ты разгневана. Уайльд тебя предал. Я понимаю твои чувства. Но если ты хочешь остаться в живых, слушай, что я тебе скажу. Я знаю, ты меня ненавидишь. Ты думаешь, что попала сюда из-за меня. Но ты должна понять, что в данный момент я — единственный человек, который может тебе помочь.

— А зачем тебе помогать мне? — Она не поднимала головы, но ее голос был ровным и требовательным…

— Уверяю тебя, не потому, что я такой добрый. Потому, что это в моих интересах.

Я старался говорить спокойным голосом. Она видела, что я имею кое-какую власть. Например, я мог подкупить охранника. Для женщины в положении Кейт несколько фунтов в кошельке и внушительный парик означали связи в судах. Конечно, я лгал. У меня не было таких связей, но я должен был любым способом заставить ее молчать. Взамен я собирался помочь ей, чем мог. Она должна была думать, что моего влияния для этого будет достаточно.

— Не думай, Кейт, что сумеешь причинить мне вред. Ты можешь осложнить мне жизнь — но и только. Если ты пообещаешь избавить меня от этих осложнений, я обещаю, что ты останешься жива, а если мне удастся, с тебя снимут обвинения в этом убийстве.

Выражение ее лица не изменилось, но я был уверен, что теперь она меня внимательно слушает. Она долго на меня смотрела, прежде чем начала говорить:

— Чего ты от меня хочешь?

Кое-чего я добился, поскольку теперь она готова была меня выслушать.

— Двух вещей. Во-первых, чтобы ты обо мне не упоминала. Мне все равно, что ты скажешь в суде, но ты не должна говорить, что это сделал джентльмен. Джемми был опасным человеком, и у него хватало врагов. Поэтому более вероятно, что это мог сделать кто-то из них, а не ты. Ты можешь намекнуть, что он и Уайльд были соперниками, этим может объясняться предательство Уайльда. Но ты не должна ничего говорить обо мне и о том, как на самом деле все было. Ты понимаешь, Кейт? У суда нет никаких улик против тебя. Скажи в суде, что ты ничего не знаешь, и факты будут в твою пользу. Если ты ничего не скажешь, это поможет тебе больше, чем любые твои слова.

— Почему я должна верить тебе или суду? — спросила она. — Они вешают кого хотят и освобождают кого хотят. Если Уайльд говорит, что это сделалая, мне не дожить до Рождества, если я не заявлю, что беременна. — Трудно было сказать, действительно ли она беременна или, как многие другие женщины, хотела под этим предлогом получить несколько месяцев жизни.

— Ты переоцениваешь влияние Уайльда, — сказал я не найдя ничего лучшего, чем нагло врать, — и недооцениваешь мое. Ты видишь, что я — джентльмен, и у меня есть влиятельные друзья среди джентльменов. Поняла, что я тебе сказал? Если ты признаешься, что была там и видела то, что видела, ты признаешься в преступлении, наказуемом смертной казнью, а не только в преступлении, за которое ты здесь сидишь. Если ты будешь молчать, тебя нельзя будет обвинить. Ты хочешь жить?

— Конечно, я хочу жить, — сказала она с горечью. — Что за дурацкий вопрос.

— Тогда делай так, как я тебе велю.

Она смело посмотрела мне в лицо:

— Если ты дашь мне хоть малейший повод сомневаться, хоть один, я расскажу что знаю, а там будь что будет. Поэтому я хочу, чтобы ты назвал свое имя.

— Мое имя, — повторил я.

— Ну да. Назови свое имя, или я не стану делать того, что ты просишь.

— Мое имя, — сказал я, пытаясь придумать какую-нибудь ложь, которую было бы легко запомнить. — Мое имя Уильям Бальфур.

Вероятно, надо было назвать имя, которое вообще не было бы никак связано со мной, но это было первое, что пришло мне на ум. Кроме того, я подумал:, что, если какие-нибудь неприятности и свалятся на голову Бальфура, этот напыщенный болван того заслуживает.

Кейт изучала меня.

Я знаю Уильяма Бальфура, и ты на него не похож. Тот джентльмен, что меня навещал, был скопидомом. Но, наверное, он не единственный человек с таким именем.

Действительно, такое возможно, мысленно согласился я. Интересно, Бальфур, которого она знала, и Бальфур, обратившийся ко мне, — один и тот же человек или нет? Но меня особо не заботило, каких шлюх посещал Бальфур.

— Есть еще одно важное дело, которое необходимо разрешить. Как ты знаешь, я пришел к тебе, чтобы вернуть вещи моего друга. В его бумажнике была одна вещь, которая пропала. Ты брала что-нибудь из бумажника, Кейт?

Она передернула плечами:

— Я его не помню. Все пьяные дураки на одно лицо.

Я вздохнул:

— Где ты хранишь краденые веши?

— Что-то взял Уайльд, но большую часть я припрятала, до того как пошла рассказывать ему о Джемми.

— Что у тебя хранится в данное время?

— Парики, часы…— Она внезапно умолкла, словно забыла, о чем говорила.

Я вздохнул. Если письма попали к Уайльду, я вынужден буду сказать сэру Оуэну, что то, чего он так опасался, случилось.

— Ты ничего не знаешь о бумагах? Это пачка писем, перевязанная желтой лентой и опечатанная воском?

— А, да, бумаги. — Она кивнула, вдруг обрадовавшись. — Они у Квилта Арнольда. Он их взял. Думает, за них можно кое-что выручить. Он на них посмотрел и сказал, что это, должно быть, любовные письма какого-то джентльмена. Пахнут так вкусно и приятно. Он сказал, что джентльмен обязательно захочет получить их назад.

Я с трудом сдерживал радость:

— Кто этот Квилт Арнольд? И где я могу его найти?

Оказалось, что Квилт Арнольд был соперником Джемми за внимание Кейт до того, как Джемми встретился со свинцовой пулей, выпущенной из моего пистолета. Он часто захаживал в пивную под вывеской «Смеющийся негр» в Олдвиче, недалеко от реки. С Арнольдом она занималась грабежом по такой же схеме, но добыча там была более скудной, так как клиентура была беднее — в основном матросы и публика, с которой можно выручить от силы несколько шиллингов. После того как я продырявил Джемми, Кейт связалась с Арнольдом, и тот обещал позаботиться о ней. На самом деле все, что он сделал, это нагрузил на себя добычу Кейт, сколько смог унести, и посоветовал ей рассказать все Уайльду.

— Ты представляешь себе, — спросил я Кейт, — сколько, по мнению Квилта Арнольда, могут стоить эти письма?

— Наверное, он рассчитывает получить за них десять или двадцать фунтов.

Я подумал, что мой промысел становится все менее и менее прибыльным. Мне не хотелось отдавать этому мерзавцу двадцать фунтов, но иного способа получить письма у меня не было.