Одним словом, сначала они поехали к Виталию Панченко домой. Как узнал Гуров, при этом посещении никто не заводил речи о колье, а тем более не доставал его из сейфа и не рассматривал. Но зато произошло два других события.

Во-первых, они еще немного выпили, а во-вторых, к ним присоединился Геннадий Канунников. Астахов уточнил, что Канунников звонил Панченко, когда тот еще находился на работе, а домой к нему заявился уже в вечернем костюме и активно включился в общее веселье. Именно ему, по словам Астахова, первому пришла в голову мысль поехать в какое-нибудь приличное место.

Этот момент заинтересовал Гурова.

– То есть вы хотите сказать, что Канунников предложил поехать в «Палитру»?

– Не уверен, – после некоторого колебания ответил чиновник. – Боюсь, что Геннадий Тимофеевич не является даже членом этого клуба. Членские карточки есть у Виталия Андреевича и у Курносова. Мы были на правах приглашенных… И вообще, кажется, о «Палитре» заговорили уже позже, когда поехали домой к Анатолию Владимировичу. По-моему, это все-таки была его идея. Но, впрочем, я могу и ошибаться.

– Вы все время говорите «поехали», – заметил Гуров. – Как это выглядело на деле? Кто на чем ехал? Поподробнее, пожалуйста.

– Мы с Виталием Андреевичем на его «Мерседесе», – с некоторой гордостью пояснил Астахов. – Курносов на своем. Он предлагал, кстати, Виталию Андреевичу не брать машину, но, по-моему, тому не очень нравилось наблюдать физиономии курносовских охранников. И вообще. Он предпочитает сам управлять автомобилем – это его страсть. Канунников тоже был за рулем – у него новенькая «Вольво».

– Так, понятно, – кивнул Гуров. – И что же было дальше? Во сколько вы поехали домой к Курносову и как долго там пробыли?

– Я думаю, было примерно полседьмого, – не слишком уверенно сказал Астахов. – А уже в девятом часу поехали в «Палитру». Или это было в девять? Признаться, я необычно много выпил в тот вечер и не могу быть на сто процентов уверен…

– То есть пробыли у Курносова вы довольно долго, – заключил Гуров. – Чем же вы там занимались, если не секрет?

– Ну-у, как я уже сказал, выпивали, – смущенно сказал чиновник. – Хозяин показывал нам квартиру, зимний сад… Хвалился коллекцией оружия.

– О чем-то разговаривали?

– Ну разумеется, – кивнул Астахов. – Как же без разговора? Только я бы не сказал, что этот разговор был сильно содержательным. Сами понимаете, о чем могут разговаривать мужики, которые приняли на грудь…

– И о чем же? – заинтересовался Гуров. – Я правда хотел бы знать. Потому что, например, если на грудь принимают опера, то они говорят в основном про убийства. А вот что обсуждают в такие моменты люди вашего круга, не представляю. Наверное, говорят о государственных делах, о секретах большого бизнеса…

– Смеетесь? – серьезно откликнулся Астахов. – О бабах говорили. Ну и о том, стоит ли жениться. Я, по правде сказать, старался в разговор не вступать, потому что из всех четверых только один состою на данный момент в браке… Не знаю, в чем тут причина, но женатый человек в глазах холостяка непременно выглядит комической фигурой.

– Ну, Виталия Андреевича назвать холостяком можно, наверное, с большой натяжкой! – заметил Гуров.

Астахов посмотрел на него исподлобья, подумал и вдруг сказал:

– Как бы теперь наоборот не вышло! Виталий Андреевич в очень неприятную ситуацию попал. И я вам скажу по секрету, что я думаю. Андрей Борисович сгоряча всю вину на Курносова возложил и дал ему от ворот поворот, а зря! Если он хочет все в тайне сохранить, никак нельзя было этого делать. Теперь Курносов со зла может на каждом углу трезвонить, что Панченко обокрали. Сам я Андрею Борисовичу сказать не смею, так, может, вы как-то посодействуете?

– Выходит, вы тоже знали о существовании дорогого колье? – спросил Гуров. – Панченко не делал из этого тайны?

– Я не знал, – пояснил Астахов. – Я про колье услышал впервые в ресторане, когда Курносов об этом вслух сказал при этой женщине. Но значения я не придал. А уже утром, когда Виталий Андреевич мне позвонил и стал меня упрекать, я узнал, что колье стоит четверть лимона и что хранилось оно у Виталия Андреевича дома. Я даже не предполагал, что такое возможно.

– А за что он вас-то упрекал?

– Ну, не знаю, – пожал плечами Астахов. – Знаете, когда такая неприятность, всегда хочется обвинять всех вокруг. Но, между нами, виноват больше сам Виталий Андреевич. Пускай он эту женщину к себе домой привел, но зачем было драгоценности ей показывать?

– Понравилась, наверное, – предположил Гуров. – Расчувствовался человек. Хотел приятное даме сделать. Ну, и спиртное свою роль сыграло.

– То-то и оно, – вздохнул Астахов. – Обидно, что все это и на моей службе может отразиться. Ведь неприятно видеть рядом человека, который о тебе что-то нехорошее знает… Вы меня понимаете?

– Вполне, – сказал Гуров. – Обидеть подчиненного – дело нехитрое. Только, боюсь, помочь ничем не смогу. Близость к начальству чревата определенным риском, а не только одними выгодами. Но давайте вернемся к тому вечеру. Как, по вашему мнению, могло получиться, что Виталий Андреевич уехал домой в компании практически незнакомой женщины?

– Красивая она была, – с затаенной завистью сказал Астахов. – А Виталий Андреевич в меланхолию ударился. В такую минуту мужчина перед женщиной беззащитен.

– Печально. Значит, это его инициатива была? – поинтересовался Гуров.

– Нет, не думаю, что он собирался проявлять инициативу. Честно говоря, в тот момент я вообще не сориентировался. Думал, они порознь ушли. Виталий Андреевич слегка с Курносовым повздорил и ушел из ресторана. Курносову, видимо, показалось, что Виталий Андреевич глаз на его знакомую положил, и стал Виталия Андреевича опять подначивать насчет свадьбы. Тут вот и насчет колье прозвучало… Короче, Виталий Андреевич ушел, а вслед за ним и женщина вышла. Тут уж какой вечер? Курносов сделался злой как черт, расплатился и уехал один. Хорошо, меня Канунников до дому подбросил, а то поздно уже было…

– А что Канунников обо всем этом думает? – спросил Гуров. – Вдвоем вы, наверное, обсуждали?

– Ничего мы не обсуждали, – ответил Астахов. – Мы с Геннадием Трофимовичем поверхностно знакомы. И человек он не такой простой, как вы думаете. Всю дорогу молчали. Только и сказали друг другу, что «до свидания».

– Понятно. А какое впечатление произвела на вас эта женщина? – спросил Гуров. – То, что она красивая, я уже слышал. Но что-нибудь особенное вы могли бы отметить? Может быть, приходилось видеть ее раньше?

Астахов помотал головой и с некоторой заминкой сообщил:

– То, что я ее не знаю, – это точно. А в то же время вот такое впечатление, что я ее уже где-то видел. Может, на улице или по телевизору?.. Нет, не знаю! Но красивая, как будто актриса! – видимо, в его устах это была высшая похвала.

– А вы хорошо ее рассмотрели? Можете попытаться составить ее портрет?