Но, несмотря на то что этот брак, по общему мнению, оказался удачным и у Франции наконец появился наследник престола, Наполеон не забыл ни прекрасную русскую гордячку, ни свою обиду на весь дом Романовых.

– Так вот, значит, из-за чего Наполеон напал на Россию, – в искреннем изумлении округлила глаза Ирина Львовна, – из-за отвергнутой любви?

– Гм, не совсем, – возразил Карл, – скорее, из-за ущемленного самолюбия. Это была всего одна из причин, но для Наполеона достаточно веская.

В декабре 1810 года, следуя своему правилу «уметь ощипать курицу прежде, чем она успеет закудахтать», Наполеон вторгся в Германию. В числе прочих мелких германских государств он захватил герцогство Ольденбургское, владение свекра Екатерины Павловны, герцога Петра. Этим он напрямую нарушил статью 12 Тильзитского договора, которая фиксировала суверенитет герцогства.

Александр I заявил официальный протест и даже наотрез отказался принять выгодную территориальную компенсацию для семьи герцогов Ольденбургских, которую предложил Наполеон. Именно с этого момента отношения между Россией и Францией стали неуклонно близиться к полному разрыву. Сначала разразился конфликт вокруг нового русского таможенного тарифа, который прямо ударил по интересам Франции как континентальной державы. Потом камнем раздора стала Польша, которой якобы угрожало русское вторжение.

Окончательный кризис наступил в два часа ночи 24 июня 1812 года, когда французские войска начали переход через Неман.

А уже 14 сентября 1812 года армия Наполеона вступила в Москву.

– Поразительно! – воскликнула Ирина Львовна. – А где же в это время была Екатерина Павловна со своим прыщавым муженьком?

– В Ярославле, – отвечал Карл.

Передовые кавалерийские разъезды Наполеона рыскали по Ярославской дороге всего в одном-двух днях пути. Казалось, нападение на Ярославль может случиться в любой момент.

Ярославские обыватели взяли со своего генерал-губернатора принца Георга письменную клятву в том, что ни он сам, ни его жена Екатерина Павловна ни при каких обстоятельствах не покинут город. Георгу, трепещущему от мысли о грозной мести завоевателя Европы, оставалось только молиться. Что он и делал – в то время как его жена энергично занималась эвакуацией детей, документов и материальных ценностей, на собственные средства формировала народное ополчение и писала брату-императору гневные письма, используя выражения, которые Александр не простил бы никогда и никому, кроме любимой сестры.

В отличие от всего окружения царя, которое, за редким исключением, после занятия Наполеоном Москвы требовало мира, Екатерина была непреклонна и настаивала на продолжении Отечественной войны. И именно ее мнение оказалось для Александра определяющим.

Пока Наполеон тщетно ждал в Москве предложений о мире, силы его таяли; силы же русских день ото дня росли.

К середине октября Наполеон приказал стянуть все французские корпуса к Москве. Он все еще мечтал о решительном демарше в сторону Ярославля, но его маршалы воспротивились этому. Осторожная попытка продвинуться в ярославском направлении привела к встрече с народным ополчением, в результате чего французы потеряли около тысячи человек убитыми и ранеными – потеря, с наполеоновской точки зрения, незначительная, но при сложившихся обстоятельствах весьма и весьма неприятная. Наполеону пришлось отказаться от своих намерений.

19 октября он начал отступление из Москвы.

Екатерина Павловна в глазах губернских жителей стала героиней и победительницей.

Ее сконфуженный муж скончался в декабре 1812 г.

Обретя свободу, Екатерина Павловна тут же вернулась под крыло к царственному брату. Она даже сопровождала его в заграничном походе, пленяя Европу своим женским очарованием, искрометностью ума и свободой обращения с великим русским императором.

* * *

– Вот такая история, – закончил Карл. Он осторожно высвободил свою руку из пальчиков Ирины Львовны, которая как бы невзначай, находясь под впечатлением рассказа, вцепилась ему в ладонь острыми ноготками.

– А что… – начала было Ирина Львовна, но тут в гостиной появился дядюшка Дмитрий Сергеевич, с трудом волочивший уставленный чашками и тарелками поднос. Пришлось оторваться от Карла, встать и помочь ему накрыть на стол.

Мужчины выпили за знакомство смородиновой настойки домашнего приготовления, причем, как с гордостью отметил дядюшка, не на водке, а на чистом спирту. Ирина Львовна, зная, как Карл относится к крепким спиртным напиткам, затаила дыхание: стоит ему сейчас отказаться, и все, пиши пропало! Дмитрий Сергеевич решит, что гость его не уважает.

Но Карл не моргнув глазом опрокинул стопку, а затем и вторую, в полном соответствии с русским правилом «между первой и второй промежуток небольшой». И лишь потом потянулся за закуской.

Дмитрий Сергеевич радостно вздохнул и предложил перейти на «ты». Умница Карл и здесь не подвел – не отказался.

Ирина Львовна решила на всякий случай помалкивать. Попивая мелкими глоточками выставленное для нее токайское и закусывая копченой рыбкой, она наблюдала за прихотливыми изгибами становившегося все более оживленным разговора.

– Оболенские, Ростопчины, Винценгероде… – мечтательно перечислял Дмитрий Сергеевич.

– Строгановы, – вставил Карл.

– Строгановы? Да… Строгановы. Конечно. Хотя они и не сыграли значительной роли в жизни Ярославской губернии, но…

– Зато они сыграли выдающуюся роль в продолжении вашего… твоего, прости, рода.

– А, ну да, бабушка. Мать моей матери. Короче, баба Юля. Она ведь была Строганова… Слушай, а ты очень верно подметил! Моя собственная бабушка!

– Почему бы, – медленно и осторожно, словно двигаясь в темноте, наощупь, в комнате, заставленной хрупкими бьющимися предметами, продолжил Карл, – тебе не начать описание знаменитых родов Ярославля со своей собственной семьи? У тебя ведь наверняка сохранились какие-нибудь семейные документы, свидетельства… письма?

– Да, было что-то такое. – Дмитрий Сергеевич уставился в потолок. Карл немедленно налил ему еще одну стопку.

– Что-то такое было… Да, точно! Письма! Судя по всему, от бабушкиной кузины Анны, тоже Строгановой… И, доложу я тебе, совершенно романтического содержания! – тут Дмитрий Сергеевич покраснел, захихикал и потер свои маленькие, сморщенные, сухие от постоянного контакта с бумагой ручки.

– Да? – Карл пристально глянул на него. – Романтические, говоришь?

– Ага, – кивнул Дмитрий Сергеевич и налил еще по одной.

– У этой кузины Анны, похоже, была любовная связь с одним женатым графом, который являлся прямым потомком Пьера Безухова…

От восторга Ирина Львовна пнула Карла под столом. Ногой, обутой в модную туфлю с длинной и очень острой «шпилькой». Это наверняка было больно, но Карл, что называется, и ухом не повел. Он продолжал выражать вежливое недоумение.