уже успел принюхаться, и которым сам провонял до печёнок. Я лёг между тел, маленько побил комаров на шее и щеке и провалился в сон. Мне снился взрыв на пляже, кровь и Паша, который смотрел на меня с небес и говорил:

–Ну и как тебе Америка? Вот ты жив, а я-то умер. Перед тобой выбор: или тоже умри, или живи за себя и за меня!

Я заплакал и проснулся. Было совершенно темно. Думаю, я проспал часа два. Голова была тяжёлая, нога чесалась от комариных укусов, плечи болели после заплыва на сто метров вольным стилем, крутило живот. Я ощупью сходил до ямы и обратно, добрался до бочки, зачерпнул засаленным ковшиком воду и сделал глоток. Вода была тёплая, воняла тиной и бензином. Я лёг на своё место, и тихо сказал:

–Паша, я понял: ты умер. Они тебя убили! Эти американские подонки тебя просто убили! И виноват в этом только я. Прости. Я скоро тоже сдохну. Только сперва я хотел бы кое-что понять. Как там говорится? Не стыдно глупым родиться. Стыдно глупым умереть. Прости!

Как молитва помогала русским людям в трудные минуты битвы не на жизнь, а на смерть, так и мне после этих слов стало легче. Я сегодня увидел и узнал такое, что все остальные ужасы перестали мне казаться такими уж страшными. Ну, жрать охота! Сильно охота! (Зато я похудел!) Ну, будут на допросах издеваться. Ну, убьют. Коты перед смертью не плачут! И Паша не плакал. Значит, мне тоже нельзя. Всё что остаётся – держаться, раз уж так влип по дурости. Все мы смертны. Двух смертей не бывать. На ошибках учатся. Опыт приходит с пиндюлями. Всё что нас не убивает – делает сильнее. Что там ещё на эту тему? Назвался груздем – сиди и не хрюкай! Страшно конечно. До колик в животе страшно! Но ведь тут вон сколько наших! И никто не стонет. Прочитали молитву тихонько, лбы перекрестили и уснули. А на мне креста нет. Я не крещёный. Наверно, мне нельзя креститься? Или можно? А как? И что при этом говорить? Ведь ничего не знаю, позорище ходячее!

Я ещё убил пару особо назойливых комаров, потом всё же рискнул и робко помахал скрюченными пальцами правой руки перед лицом и плечами. И снова провалился в сон.

Разбудил меня толчок в грудь: невысокий солдат в респираторе стоял надо мной и пихал носком ботинка. Было светло, верещали какие-то райские птицы, народ в амбаре шевелился, кто-то шёл к яме. Я поднялся, перешагнул через матросика и пошёл вслед за конвоиром, сложив зачем-то руки за спиной. Выйдя из ангара, я зажмурился и задохнулся от обилия света и свежего воздуха. Но толчок в спину чуть не сбил с ног, и я стал шевелить затёкшими ногами, стараясь не отставать от переднего конвоира.

Меня привели в забавного вида хижину на коротких сваях, с фанерными, плохо подогнанными стенами, и крышей, покрытой какой-то толстой соломой. Я зашёл внутрь и остановился. У входа стоял маленький детский стульчик в красный лепесток, и человек, сидевший за столом, молча показал мне на него. Я сел, упершись коленями в плечи. Пузатый дядька в военной форме, состоящей из выцветшего кителя и коротких шорт, сидел в плетёном кресле за столом, широко расставив ноги и вытирал пот со лба. Хотя солнце только всходило, было уже очень душно, на небе крутились чёрные тучки. Я тоже вспотел в своём спортивном костюме производства города Иваново и надписью «Я люблю Америку». Снять его я не рискнул, потому что под ним у меня были только звёздно-полосатые плавки: в бараке парни могли не понять.

Пузатый мало походил на военного. Лет хорошо за пятьдесят. Лысина. Остатки всклокоченной волосни клочками свисали с затылка на засаленный воротник. Уставший нездоровый вид. Стойкий запах пота и алкоголя. Он глянул на меня, абсолютно не заинтересовался и продолжил тыкать одним пальцем в экран своего ноута. Два моих конвоира сели в тень пальмы метрах в пяти от входа, положили автоматы на колени и явно настроились провести в этом положении не меньше часа. Вскоре пришёл ещё один пузатый в шортах и запахом пота и алкоголя, немного моложе и щекастее своего коллеги. Получив разрешение, сел возле первого и спросил меня с ужасным акцентом:

–Фамиллиа. Иммяа. Воинскойэ сфанниээ. Целль припыттиаа. Отвечатть чеснаа. Быстраа.

–Бойнович Владимир Николаевич. Приплыли позагорать на пляже с товарищем. Товарищ взорвался на мине. Меня сюда привезли. Звания никакого нет. В армии вообще не служил.

Щекастый перевёл, так же перевирая английские слова, как и русские. Старший равнодушно кивнул, потом выдвинул крышку стола и достал мои права и паспорт. Чёрт! Я про них совсем забыл! Все три недели путешествия они лежали в кармашке моей спортивной сумки, которая осталась в моём кубрике на дне сундука.

–Бойнович. Проживает во Владивостоке. Адрес, – старший перевёл взгляд с паспорта на экран ноута, сверился и продолжил, – Океанский проспект, дом, квартира… Учился в школе. Учился в колледже. Проживает вдвоём с матерью. Мать работает в дальневосточном университете, была за границей, в том числе в Америке. Продавец лодок. Менеджер. В розыске за угон. Преступник. Знает английский! Больное сердце. Малоконтактен. Не густо. Как я понял, переводчик нам не нужен! – не спросил, а утвердительно произнёс он, мельком глянув мне в глаза.

Он говорил на хорошем английском, так что я его прекрасно понял, и так же понял, что он понял, что я его понял. Пока я думал, то ли включать перед этим типом дурачка, то ли нет, он повернулся к переводчику и сказал:

–Ты свободен, Янис!

Янис посмотрел на начальника как-то не по-военному жалобно и выдавил с ужасным акцентом по-английски:

–Может, мы имеем возможность начать этот день хорошо сейчас?

Удивительно, но шеф понял и его, открыл нижний ящик стола, достал хорошо початую бутылку водки «Кубанские казаки» объёмом ноль семь литра и три пластиковых стакана. Налил немножко не половину в каждый и один из них толкнул по столу в мою сторону. Я помотал головой и сказал уже на английском:

–Спасибо, но я не пью алкоголь.

Янис поперхнулся, его и без того далеко не бледное лицо стало багровым, он проглотил водку, но она рванулась наружу, так что бедолаге пришлось закрывать рот ладонью и глотать ту же водку вторично. На всю эту неаппетитную сцену шеф смотрел с равнодушным омерзением. Дождавшись, когда Янис перестанет делать судорожные глотательные движения, он спокойно повторил ту же фразу с теми