утро, всего на час. Поднялся через силу, ввел себе биостимулятор и отправился с тяжелой головой во Дворец Правосудия. Его слегка мутило.

На работе он, как всегда, прослушал сводку, просмотрел списки задержанных и в списке «прочих происшествий» отметил пропажу еще одной клюги. Он связался с Сато. Тот, разведя руками, сознался, что весь институт вторые сутки пытается разыскать потерянные аппараты и не может обнаружить никаких следов.

— Послушай, старик, — спросил Гурилин, — представь, что тебе потребовалось увести с маршрута клюгу. Что бы ты сделал?

— Я? — переспросил эксперт. — А зачем мне это надо?

— Просто так, покататься на ней верхом. Меня интересует сама принципиальная возможность совершить это.

— В принципе… — Сато пожал плечами. — Клюга ведь управляется по радио, командами из главного центра. И если сконструировать передатчик и настроить его на нужную частоту…

— Это мог бы сделать учащийся астронавигационного колледжа?

— Почему бы и нет? Они проходят и более сложные системы…

— Вы уже пробовали подсчитать, сколько над городом таких бесхозных клюг?

— Уже за 60, — со вздохом сказал Сато. — Похоже, что у наших детей зарождается новый и на редкость увлекательный вид спорта: охота на патрульные аппараты. И скоро этот спорт станет поистине массовым.

— Что вы можете предложить?

Сато пожал плечами.

— Конструкция клюг настолько унифицирована, что внести в нее какие-либо серьезные изменения в такое короткое время не представляется возможным, придется разрабатывать новую конструкцию, на это могут уйти недели и месяцы.

— Внесите изменения в частоту, на которой работают клюги, — предложил Гурилин.

— Это не проблема для грамотного электронщика, — заявил Сато. — Кроме того, выстрелом из такого же, снятого с клюги, шукера-парализатора угонщик способен на 15–20 минут полностью оглушить компьютер патрульного аппарата.

— А если он ответит им тем же? — загорелся инспектор неожиданной идеей. — Мгновенным и ответным парализующим лучом!

Сато замялся.

— Конечно, сделать это возможно, но… Парализующая волна неадекватно воздействует на организм человека. У некоторых она может вызвать мгновенный мозговой инсульт, закупорку сосудов, остановку сердца, тем более у детей. Институт медицины давно уже требует снять шукеры с патрульных. Ведь дети…

— Какие это дети?! — загремел Гурилин, тяжелыми шагами меряя свой кабинет. — Это ведь самые настоящие…

— Помимо этого, — продолжал Сато, — клюга может просто не успеть отреагировать на выстрел из-за угла, ведь клюги никогда не начинают первыми…

— Вы не договариваете, Сато, — заявил Гурилин. — Говорите, у вас ведь есть какие-то предложения.

— Да, — помедлив, сказал инженер. — Мгновенная самоаннигиляция аппарата при попытке механически воздействовать на него, вскрыть или…

— Что должно произойти при этом?

— Небольшой взрыв, ударная волна в радиусе пяти метров, световое излучение, слабая радиация.

— А если и при этом пострадают дети? Уж лучше парализующий луч, чем…

— Мы можем должным образом закодировать аппарат, — продолжал уговаривать его инженер. — Он будет реагировать не на каждый удар по нему, а лишь на точечный, направленный, например, удар кувалды, сжатие пресса, давление сверла или выстрел. Больше того, нам думается, что новая программа подействует и на уже угнанные аппараты, они начнут взрываться в руках похитителей — и это сразу же выведет нас, то есть вас, на след преступников.

— Не знаю, — пробормотал инспектор. — Это слишком сложный вопрос. Его хорошо бы согласовать с…

— Система-1 не возражает против эксперимента, — с легкой улыбкой заявил Сато. — Более того, даже настаивает на нем, мне думается, ей и самой не по себе от всей этой волны угонов.

— Вы полагаете, ей свойственны материнские чувства по отношению к патрульным роботам? — инспектор усмехнулся.

— Отнюдь, Система ведь не столь уж многим отличается от обычного кибердворника, в нее просто вложена программа, обязующая ее к стопроцентному исполнению всех своих обязанностей. Назовите ее, если хотите, «блоком добросовестности». И она, естественно, испытывает некоторый дискомфорт, когда ей пытаются в этом помешать. Итак, я приступаю к перекодированию.

С легкой почтительной улыбкой и обычным своим полупоклоном электронщик исчез с экрана, оставив инспектора в глубоком размышлении. Вот уже несколько часов ни одна телекамера не могла обнаружить ни Минасова, ни его друзей, ни Марины. Инспектор нервничал. И неожиданно она появилась сама. Вошла и встала на пороге, запыхавшаяся, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы.

Встретив ее задорную улыбку, он и сам улыбнулся и, поднявшись, сказал:

— Наконец-то! А уж я-то искал вас, искал по всей планете…

— А я — вас, — засмеялась она.

— Ну, меня-то найти несложно…

— А вот и сложно. Нашла в справочном ваш домашний номер, так мне какая-то особа устроила форменный допрос. Ваша жена?

Он непонятно почему смутился.

— Бывшая. Но это неважно… А я в поисках вас обыскал всю картотеку. Вашего личного телефона я на знаю, Георгия Христофоровича дома нет, а Марина Неходова ни в одном каталоге не значится.

— Я вообще-то Марсианна Тищенко. Это мамина фамилия. А имечко — папина причуда. Ну и я, чтоб «марсианкой» не дразнили, взяла да перекрестилась.

— Но вас нет в регистрационных списках планеты.

— Так ведь прописана я на Марсе. Предки постарались, чтобы я в случае чего квартиру не потеряла. А что нельзя, да?

— Почему же? Я искал вас для того, чтобы сказать, что уже напал на след «преступников». Один ретивый трест перестарался в выполнении и перевыполнении планов. Сейчас я собираюсь к его начальнику. Он отзовет своих рабочих — и все проблемы будут решены.

— Здорово! — просияла она. — Мы с дедом три года по этим начальникам бродили, а вы — раз-два… А можно я с вами?

— Карета подана! — важно произнес он, сделав величавый жест в сторону окна, где его уже поджидал турболет.

Когда она уселась на место пассажира, он направил машину на одну из крыш ближайшего здания и, убрав газ, повернулся к девушке.

Взглянув на него, она улыбнулась и отвела взгляд.

«Интересно, чему она улыбается?» — с досадой подумал он и сказал:

— Перед тем как лететь дальше, я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Она присвистнула:

— Вот это да! Р-раз — и на допрос!

— Это не допрос. Просто взятие показаний.

— В неофициальной обстановке?

— Я не хочу, чтобы нас подслушивали.

— Боитесь своих же киберов?

— Мне бояться нечего. Сейчас я расследую одно странное дело, в которое вы оказались случайно замешанной.

— Что еще за дело?

— Неважно. Итак, первый вопрос: припомните, когда, какого числа в прошлом месяце в вашей квартире состоялась пирушка?

— Какая еще пирушка? — насупилась она.

— Ну, вечеринка, гулянка… как вы еще это называете? Не знаю.

— Просто маленький собирон, — сказала она, пожав плечами. — Похипповали, похохмили, побалдели, поборзели…

— Не надо, — прервал он ее, — вам это не идет.

— А это не ваше дело, что мне идет, а что нет, — отрезала Марина. — Ну