* * *

От устранения ежедневных форс-мажоров и погружения в долгие раздумья по вечерам я решила отвлекать себя телефонными звонками в Торонто. Чтобы контролировать отправку мебели, я неизменно связывалась с Дейвом Томсоном, который оказался прав, говоря о грянувшей забастовке во Франции. Всеобщая забастовка транспортников перекрыла въезд и выезд из страны. Авиакомпания «Торонто Интернешнл» все еще откладывала вылеты из-за ненастья, и это вызывало у меня сильное беспокойство.

— Энтони рассказал мне о лекции, которую вы слушали вчера вечером. Это было интересно? — сказала нерешительно Марисса после особенно длительного приступа уныния. Она, видимо, решила отвлечь меня от проблем с водопроводом.

— Действительно, очень познавательная, — ответила я, слегка приободрившись. — А вы согласны с точкой зрения доктора Стенхоуп? Лично я и понятия не имела, что такой маленький остров имеет такое богатое и удивительное наследие.

— Да, так оно и есть, — улыбнулась милая Марисса. — Один из древних храмовых комплексов, о которых рассказывала эта Стенхоуп, совсем недалеко от дома. На машине рукой подать.

— Еще бы! — я вспомнила свое вчерашнее полное дорожных передряг путешествие.

— Совершенно верно! — услужливо захихикав, подтвердила Марисса.

Я догадалась, что Энтони рассказал матери, как я умудрилась заблудиться по дороге в университет. Попытки туристов найти свой способ колесить по острову являлись неистощимым источником веселья у местных жителей.

— А это далеко отсюда? — спросила я.

— Если быть точной, миля… или что-то около этого, — ответила Марисса расплывчато, хотя мне была явно необходима большая ясность. — При желании можно прогуляться.

Я решила, что пешая экскурсия не потребует предельного напряжения, в отличие от автомобильного кошмара, поэтому без страха тронулась в путь, зажав в руке развернутую карту Мальты.

* * *

Марисса меня не обманула. Дорога была относительно легкой, если придерживаться моря с правой стороны.

Пеший туризм — удивительный способ познакомиться с новой страной, и я просто упивалась видом, звуками и запахами незнакомой местности. И пусть на родине лютовала зима, суровая и долгая, зато здесь весна. Теплый воздух, напоенный ароматами маковых полей, яркие вспышки бриллиантовой зелени разнотравья на пастельных проплешинах земли не могли не волновать меня.

По нескольку раз я останавливалась полюбоваться розовато-лиловыми и белыми цветами, отважно борющимися за существование на сухих и бесплодных почвах. Я следовала указанному стрелкой на карте маршруту неопределенное время, взяв за ориентир скалистую возвышенность, затем повернула в глубь острова по пешеходной дорожке, которая, изгибаясь, вела в северную его часть, а затем под углом возвращалась к побережью, пересекая храмовый комплекс.

Громадные валуны формировали стены храмов эпохи мегалита. Отбеленные солнечными лучами грани переливались на солнце. Возведенные из гигантских блоков известняка весом в несколько тонн каждый, мальтийские храмы имели сферическую форму. Некоторые камни были выщерблены временем и выветрены горячими порывами сирокко, дующим из Северной Африки. Сложенные в геометрические фигуры древними умельцами, по своему размаху храмы напомнили мне Стоунхендж, хотя по виду сложнее и старше. На ступенчатом цоколе одна сферическая стена расходилась в три или пять таких же внутренних камер храма, образовывая трилистник или пятилистник, которые замыкались в центре.

Из лекции доктора Стенхоуп явствовало, что в этих старейших каменных сооружениях возвышались исполинские статуи Богини, которые, возможно, были первыми статуями на планете.

Я вспомнила, что эти комплексы воздвигались за тысячи лет до Рождества Христова людьми, не знавшими ни меди, ни бронзы и использовавшими только топоры, выточенные из местного камня или кремния, выкопанного в Рантеллери за сто двадцать пять миль отсюда. Когда думаешь об этом, аж дух захватывает! Стенхоуп также сказала, что храмы были спроектированы по телесному подобию Богини, хотя я не совсем понимала, что это значит.

Пока я бродила по территории комплекса, вознося до небес человеческий гений и наслаждаясь тенью массивных глыб, пожилая женщина, тоже приютившаяся в тени, улыбнулась мне и указала на тропинку, спускавшуюся к морю. Я последовала ее жесту и пошла вниз по вымощенной камнем дорожке ко второму архитектурному сооружению, гнездившемуся на уютном мысе крутой скалы добрых сто ярдов над уровнем моря. Это и был храм Мнайдра.

Проходя портал, укрепленный с боков очень крупными каменными блоками, я вдруг осознала, что нахожусь в священном месте. Время от времени мы все наведываемся в места, излучающие особую энергетику, где любой человек каждой своей клеткой ощущает эту силу, участвуя в некоем тайном обряде. И это чувство сильнее всего пробуждают, как правило, древние останки исчезнувших цивилизаций.

Храм Мнайдра был именно таким местом. Я думала о людях, сотворивших это чудо, о тех упомянутых доктором Стенхоуп одиннадцати тысячах, возводивших его. Кто их надоумил выбрать именно это место? Возможно, оно так же действовало на них, как и на меня. Как органично они дополнили своим творением эти скалистые берега, находясь в поиске запредельного физического существования через конкретное самовыражение своих духовных чаяний в высекании и укладке каждого из этих камней!

И тут я поняла, что доктор Стенхоуп, говоря о проникновении в лоно Богини, имела в виду вхождение в храм. Обозревая с вершины культовое капище, я увидела, что сфера поменьше могла изображать голову Богини, закругленное пространство в середине — ее сложенные руки, а самая большая площадка — вход в большое лоно и бедра. Тело Великой Богини Мальты было крупным, подобно ее палеолитическим предкам, символизирующим плодородие, которых Энтони банально назвал «жирными тетками».

Чуть поодаль я нашла продуваемое ветром место, с которого было удобно смотреть я на море, и на древние сооружения. Присев на выступ, я предалась своим мыслям и прежде всего подумала о Лукасе. Он специализировался на племени Майя, но и исследования других организаций вызывали у него восторг. Ему бы здесь понравилось. Он бы узнал не понаслышке, как возводили храмы, какого типа крыша покрывала их, он бы обязательно выдвинул теорию о каждом компоненте храма и о каждом найденном предмете. В храме Хаджар-Им я приметила выщербленный каменный постамент — должно быть, алтарь, на котором был высечен, возможно, позвоночник, похожий на выходящий из горшка стебель растения. Лукас рассказывал мне о культах друидов или о чем-то похожем на увиденное здесь, только находящемся в другой части земного шара. Я почти видела его стоящим рядом со мной на вершине, против солнечного света, высокого, худощавого, с длинными темными с проседью волосами, одетого, как всегда, в черные джинсы и футболку. Я представляла, как он смотрит на меня, как говорит, форму его рук, когда он указывает на детали ландшафта.

Тут на меня напала такая тоска, что перехватило горло, а в глазах померкло. Единственное, на что я смела надеяться в эту самую минуту, так это на его теплое чувство и на то, что он вспоминает меня, несмотря на разлуку.