с Драгошем отремонтировали дом, внесли небольшие изменения в планировку, засадили пышными кустами и плодовыми деревьями маленький прилегающий садик и довольно выгодно сдавали туристам почти круглый год. Впервые услышав мамины планы по приобретению «виллы», я представляла себе шикарные хоромы вроде тех, что показывали когда-то в сериалах по телевизору. Но даже увидев домик в жизни, я была рада, что она смогла воплотить свою мечту, перебравшись поближе к морю с самым заботливым мужчиной в мире и перестав работать от зари до зари.

Дома мы принимаемся за сервировку позднего завтрака. Мама достаёт и достаёт из холодильника продукты: несколько видов маринованных оливок, разные сорта сыра, домашний йогурт, молоко, аппетитные колбаски и ветчину, множество пиалок с вареньем и особую мою любовь — густые сливки каймак, которые надо намазывать на хлеб, как масло.

Драгош даёт мне почистить овощи и принимается жарить яичницу с луком, помидорами, зеленью и плавленым сыром. Тим бегает по этажам, жуя горячую краюшку. Потом мы зовём его вниз и он, наевшись до отвала, осоловело оседает на стуле. Мама подтягивает его поближе к себе, да так они и сидят в обнимку: сонный Тимофей прижимается к бабушкиному боку, а она что-то рассказывает, оживлённо жестикулируя одной рукой и иногда чмокает внука в макушку.

Глава восемнадцатая

Мы с Тимом заваливаемся спать, чтобы отдохнуть после рейса, а выспавшись и перекусив фруктами и хлебом, всей толпой отправляемся на небольшой частный пляж неподалёку. Драгош дружит с хозяином отеля, которому принадлежит это место, так что, нам выделяют шезлонги прямо у моря, да ещё угощают коктейлями. Тиму приносят свежевыжатый сок в таком же бокале и с таким же зонтиком, как у взрослых и он сияет, как начищенный пятачок. Пригубив напитки, мы бежим в море. Тимофей научился неплохо плавать в своём навороченном детском саду и теперь резвится вокруг меня, как маленькая рыбка. Мама хочет снять каждый момент на телефон, и мы корчим ей забавные рожицы.

Наконец, мы поручаем Драгошу следить за ребёнком, а сами отправляемся загорать. Хотя мама с отчимом живут в Будве, они нечасто выбираются к морю и только с нашим приездом сами ненадолго превращаются в праздных отдыхающих. Так

Но мы не просто валяемся на шезлонгах. У мамы есть любимое занятие на отдыхе, немного предосудительное. Она надевает чёрные очки, чтобы не было видно глаз, и начинает «смотреть пляжное кино», как я это называю. Похоже, я уже вошла в тот возраст, когда мне тоже начинает нравиться «пляжное кино». Мы наблюдаем за стайкой молодых девушек в бикини, которые, старательно изгибаясь, обмазываются кремом. Немного поискав глазами, понимаем, что шоу предназначено для группки парней. Мысленно присвистнув, я решаю, что, пожалуй, перспективы вполне реальные, молодые люди уже проглотили крючки и, рисуясь перед девушками, то крутят на песке «колесо», то поигрывают мышцами.

— В красном бикини положила глаз на мальчика со скорпионом на груди, — шепчет мне мама. Я хихикаю и вижу, что парень с татуировкой, в свою очередь, был бы не прочь замутить с блондинкой в слитном купальнике.

Через некоторое время группы объединяются под одним навесом. Девушка в бикини предлагает парню со скорпионом добавить ещё крема на свои и так лоснящиеся бока. Мы с мамой всей душой болеем за неё. Когда юноша вежливо отказывается и подсаживается к блондинке, я от досады одним махом приканчиваю свой коктейль.

— Ирина тоже блондинка, — говорю я, глядя перед собой. — Красивая очень.

— Милая, это ты у меня красавица! — восклицает мама, поворачиваясь ко мне сдвигая очки на лоб. — И умная к тому же! Ничего, вот увидишь, наиграется и поймёт, кто чего стоит на самом деле!

— Мне как-то не по себе от мысли, что можно «играться», когда у тебя жена и сын, мам.

— Вот и подожди, вот и прибежит, когда увидит, что за помутнение с ним случилось. Я в Тёму верю. Не такой он человек, чтобы на любовницах жениться. Перебесится и к вам с Тимофеем будет проситься.

— Ой нет, мамуль, поезд ушёл. Назад я его не приму. Противно, да и нет ему веры больше. «Изменишь однажды, — кто тебе поверит», — так ведь говорят?

— Хмм, нет, кажется, по-другому. Но это ты сейчас так думаешь. Ещё не отошла от обиды, а через время увидишь, всё будет по-другому.

Я замолкаю. Маму, похоже, не переубедить.

Вскоре к нам прибегают Драгош и Тимофей с синими губами. Сын кричит, что дед выгнал его из моря, но он совсем ни капельки, ни чуточки не замёрз. Мы с мамой бросаемся отогревать его объятиями и полотенцами и забываем про неприятный разговор.

Вечером, уложив Тима спать, мы сидим на террасе и наслаждаемся покоем. Цикады прекратили своё тарахтение, слышно изредка проезжающие в отдалении машины. Люди с соседних вилл тоже вышли насладиться прохладой, пьют пиво или ракию, играют в настольные игры, кто-то тихонько бренчит на гитаре.

Драгош принёс домашнего вина и хвастается, что нашёл замечательного винодела на местном рынке. Мы с мамой дегустируем и соглашаемся с его выбором. Вино действительно приятное. Спорить ни о чём не хочется, и мы болтаем на нейтральные темы. Какой в этом году туристический сезон, как менялся курс валюты, какой ожидается урожай мушмулы на молодом деревце. Мама, всю жизнь прожившая в городской квартире и видавшая огород только в кино, стала увлечённым садоводом в Черногории. Даже порывается показать мне свои грядки с однолетниками, но я со смехом останавливаю её — темно, не дай бог, вытопчем ещё.

Так, неспешно, тянется время. Мы ходим на море дважды в день, в обед — отдыхаем или прогуливаемся до местного рынка за продуктами, готовим по очереди. Тим согнал Драгоша с его с мамой кровати и спит теперь с ней. Отчим пока ушёл в одну из комнат, но, кажется, скоро и оттуда его погонят. После некоторых раздумий мы с мамой решили, как распределить моих друзей по дому, чтобы всем хватило спальных мест и Драгошу придётся некоторое время ночевать на диване в гостиной.

Наконец, за два дня до маминого дня рождения отчим едет встречать рейс из Екб. Я почему-то не могу найти себе места, пока к вилле не подъезжает наша машинка и из неё не начинают выходить гости. Нам с Тимом смешно, как все эти гиганты умудрились поместиться в скромный Фиат.

Я бегу к Аньке. Мы целуемся, обнимаемся и говорим одновременно. Она немного бледная и сильно уставшая с дороги, так что я пытаюсь сразу утащить её и уложить