— Как чувствовать себя куклой, человек? Поганые ощущения, правда? Ты даже высморкаться не можешь без моего повеления. Ничего, недолго тебе осталось. Проникнем в форт, сделаем дело, а затем повелитель выпустит душу из твоего бестолкового тела. Он не оставляет жизнь людям, которые имели несчастье видеть его.

Даймон не понял эту речь. В ней отсутствовали команды! От этого юноша беспокоился и взволнованно дергался, вследствие чего дергался и гравилет.

Лесополоса быстро закончилась. Теперь они ехали над грунтовой дорогой, ведущей к селению, по обе стороны тянулись зеленые поля. А впереди возвышались неприступные стены форта, над которыми в небо вздымались две исполинские трубы. Гарнизон был создан исключительно ради этих орудий — двух планетарных пушек, способных контролировать целый сектор космического пространства. Их выстрелы сокрушали крейсер любой величины и рассеивали эскадры легких судов. Кроме заорбитальных крепостей — плазменные орудия Роха и другой планеты, Box, являлись важным элементом зашиты Бутылочного Горлышка.

Солнце клонилось к закату, белоснежные стены форта окрасились в кровавые цвета, когда Даймон и Баструп въехали в селение, раскинувшееся у подножия укрепления.

Улица была пуста, если не считать гарнизонный патруль, который двигался навстречу гравилету. Один солдат поднял ладонь, призывая остановиться.

Орк молниеносно очутился под приборной доской и яростно зашипел:

— Немедленно отделайся от них. Наговори чего-нибудь, чтобы пропустили. Иначе всех пожгу — рта раскрыть не успеют.

Даймон интуитивно ощутил в этих словах приказ, но конкретной сути опять не понял, поэтому подъехал к солдатам с широкой улыбкой во весь рот.

Солдаты гарнизонного патруля выглядели мирно. Шлемофоны висели на поясах, бронежилетов не было и в помине, у каждого из нагрудного кармана выглядывала распустившаяся светлица — садовый цветок с мягкими розовыми лепестками и нежным запахом. За века в окрестностях форта не произошло ни единого инцидента, и хотя в настоящее время угроза со стороны Нижних миров сделалась более ощутимой, патрулирование прилегающих к Гарнизону территорий оставалось легкой прогулкой и замечательным отдыхом.

Солдат было двое — молодой, с дерзким пытливым взглядом, и пожилой, с вечной улыбкой на устах и вздернутыми бровями. С пожилым Даймону приходилось раньше встречаться. Молодого видел впервые.

— Так это Даймон, сын Зверолова! — воскликнул пожилой солдат со свойственной ему дружественной улыбкой. — А мы подумали, не к ночи будет сказано, нелюди какие пожаловали!

— Здравствуйте.

— А чем ты занимаешься, сын Зверолова? — подозрительно спросил молодой солдат.

— Мы с отцом ловим зверей, — затравленно ответил Даймон.

— Привез какую-нибудь новую тварь? — спросил пожилой, постучав стволом реактивного ружья по борту гравилета. Орк угрожающе шевельнулся.

— Нет, — совсем сник юноша.

— Нам до чертиков понравилась сумчатая собака, купленная в прошлый раз. До чего же умная! Не можем нарадоваться.

— Да, они очень умные и ласковые, — кивнул юноша.

— А куда ты направляешься, Даймон? — прищурившись, спросил молодой солдат.

— В церковь Престола, — выдал Даймон первое, что пришло в голову.

— Для чего?

— На исповедь.

— Ты еще спроси, для каких целей человек в сортир ходит, — бросил пожилой солдат напарнику. Молодой обиженно посмотрел в ответ, а тот еще раз улыбнулся Даймону и дружески хлопнул ладонью по борту. — Лети, парень! Счастливого пути!

Даймон надавил на педаль, и солдаты остались позади. Орк поднялся из укрытия.

— Я бы показал ему «тварь», если бы не приказ повелителя… Зачем ты сказал про церковь?

— Не знаю.

— Дрянная кукла! — Баструп забормотал, обращаясь к самому себе. — Не нужно было тащить с собой куклу. От нее одни неприятности. Сама думать не умеет, только приказы подавай.

Они повернули за угол и обнаружили, что улица перегорожена. Пожилая женщина в длинном, накинутом на плечи платке перегоняла через дорогу стаю гусей. Услышав гул приближающейся машины, она подняла голову и требовательно помахала рукой, подзывая к себе. Орк снова нырнул под приборную панель.

— А это кто такая? — с остервенением зашипел он, больно сдавив коленку Даймона.

— Римма, жена свекловода. Ее кличут Паучихой. Предсказывает погоду, лечит ревматизм и вытаскивает камни из почек. А еще разводит гусей и имеет трех дочерей, одна из которых…

— Заткнись. Я устал от твоих знакомых. Поскорее сделай так, чтобы эта швабра убралась.

Даймон остановил машину возле женщины.

— А ну-ка, Зверолов-младший, — произнесла Римма, положив локоть на борт гравилета, — поведай мне, каким ветром занесло тебя в Гарнизонное на ночь глядя? И где твой отец?

— Отец остался дома. Я ненадолго. Туда и обратно.

— Зачем?

— Я должен добраться до церкви, — ответил он и получил чувствительный удар по чашечке рукоятью бластера.

— И с какой же целью?

— Исповедоваться.

— Исповедоваться? — нахмурилась Римма. — Очевидно, конец света пришел, коли Звероловы к церкви обратились.

Глаза Даймона испуганно забегали, сам он покрылся испариной, но не от смущения, а от непонимания, что же он должен сделать.

— Здоров ли ты, юноша?

— Да, — поспешно ответил Зверолов-младший, хотя выглядел он измученным.

— Кстати, тут ваша очкастая курица носилась по окрестностям. Небось сбежала опять? Поймать, если случай представится?

— Да.

— Зайдешь на кружечку paгe? С дочерью моей опять повидаешься.

— С удовольствием, — улыбнулся Даймон и почувствовал в коленке такую острую боль, что тут же продолжил, — но в следующий раз.

— Какой-то ты чудаковатый сегодня, Даймон! Даймон тупо улыбнулся, не зная, как ответить.

— Впрочем, все вы, Звероловы, чудаковатые. Хорошо, что у тебя с моей дочерью ничего не вышло. Не хватало мне получить чудаковатых внуков. — Гуси загоготали, женщина шикнула на них и хлопнула прутом по земле. — Не успеешь домой до темноты. Заходи, когда исповедуешься. Если докричишься до этого глухого суслика в сутане.

И, по-мужски хохотнув, она погнала гусей на окраину, где стоял дом свекловода. Орк выпрямился, глянул вслед Римме Паучихе и произнес:

— Гони к церкви.

Впервые за сегодняшний вечер фраза понравилась Даймону. Он просто влюбился в нее. Приказ был кратким, совершенным до божественности. В нем отсутствовала неопределенность, его не требовалось домысливать. Любовно шепча эти слова, словно обсасывая конфетку, Даймон надавил на педаль.

Гравилет спрятали в высокой жгущейся траве, которая заполонила территорию старого церковного кладбища. Пока добирались до здания, несколько раз споткнулись на буграх забытых могил. Над их головами возвышались усыпанные огнями стены форта.