— Разумеется, и весьма рад своей осведомленности, — Удэйн ухмыльнулся. — Я оставил экипаж на набережной. Поехали ко мне. Нам есть что обсудить без свидетелей, и я не хочу, чтобы ты простыла здесь, на ветру.

* * *

По сложившейся в Собственной Канцелярии негласной традиции, Гончие, служащие в столице, предпочитали селиться поблизости от площади Сторожевых башен с ее устрашающим недругов зданием под номером 4. Но Удэйн ир-Апэйн позволил себе оригинальность. Для своего дома в Эйнсли бывший синтафский тив избрал тихую улочку с романтичным названием Крепостная. Начинаясь от древней, еще додиллайнских времен башни, она сбегала вниз с пологого холма к старинному мосту через левый рукав Лейт. Дома здесь были сплошь двухэтажными. Они выстроились в ряд, словно солдаты на плацу, по правой стороне улицы, к левой же примыкал небольшой парк.

Удэйн снял квартиру «со всеми услугами» на втором этаже и обитал там вот уже пятнадцать лет. За это время хозяйка дома не только привыкла к высокой чести, но и смирилась с некоторыми привычками съемщика. Например, оставила попытки «оживить» апартаменты «человека из Собственной Канцелярии» цветочными горшками и вышитыми салфетками и обратить его внимание на ее, хозяйки, незамужнюю дочку. Цветы зачахли, чистота салфеток пала в неравной борьбе с чернилами, кадфой и оружейной смазкой, а девица махнула рукой на угрюмого мрачного Апэйна, вышла замуж и нарожала целый выводок ребятишек. Так что Удэйново логово пребывало отныне в покое и неприкосновенности, а потому имело все характерные признаки проживания в оном нелюдимого и очень занятого холостяка. Но Грэйн квартира понравилась.

— Логово одинокого волка, — одобрительно сказала она, осмотревшись. — Мне нравится. Уютно тут у тебя.

— Скорее, конура одинокого пса, — ухмыльнулся Удэйн и помог ей снять отсыревшую шинель. — Садись в то кресло. Я сейчас разожгу камин. И скажу этой женщине, чтобы она принесла нам чаю. Или кадфы?

— За все эти годы ты не запомнил имени хозяйки? — эрна Кэдвен хмыкнула.

— А разве это существенно? — пожал плечами он. — Располагайся. Ты не голодна?

Грэйн помотала головой:

— Кадфы будет достаточно.

И пока хозяин распоряжался насчет согревающего питья и закусок и растапливал камин, с любопытством просмотрела корешки книг, каковых у Удэйна обнаружилось какое-то совершенно невероятное количество; одобрительно хмыкнув, попробовала ногтем остроту его наградного скейна и, наоборот, с неудовольствием отметила, что любви к огнестрельному оружию брат-волк себе так и не привил.

— Даже если ты не пользуешься пистолетами, братец, их все равно надобно чистить. Или заведи себе денщика наконец-то. По чину и должности тебе давно пора это сделать.

В ответ тот поднял голову и так посмотрел прозрачными зелеными глазами, что Грэйн осеклась.

— Извини. Ты прав, я не могу тебя поучать.

— Только ты и можешь, — пожал плечами Удэйн и придвинул ее кресло поближе к камину. — Ну, вот кадфа, вот еда. Согревайся, и поговорим.

— Начинай прямо сейчас, — ролфийка вгрызлась в пирожок и отпила большой глоток обжигающе горячего напитка.

— Изволь, — он достал опечатанный пакет из-за пазухи и выложил его на стол. — Здесь твое назначение. И дипломатический паспорт 2-го класса. Итак, Амалер…

— Я слушаю, — Грэйн, не выпуская из рук чашку, посмотрела на пакет так, словно Удэйн достал из кармана то ли золотой слиток, то ли живую гадюку. — Посольство?

— Да. Поручение довольно простое — немножко поработать курьером, поприсутствовать на торжествах и приемах, украсить собою нашу дипмиссию в Файристе.

— А где подвох?

— Его нет, — Удэйн улыбнулся было, но, заметив, как она недоверчиво вздернула брови, посерьезнел: — Ты и есть подвох, сестра-волчица. Приманка в капкане, который он поставил на меня.

— Понимаю… — медленно проговорила она и аккуратно поставила чашку.

— Нет, не понимаешь. Грэйн, Конри пора уходить. Он подвержен слабостям. Он уязвим. Он совершает ошибки. Даже ты — ты, полностью от него зависимая! — и то почти смогла его поймать.

— Хорошее слово — «почти», — зло усмехнулась женщина. — Почти смогла. О да. Вот он мне намедни и напомнил, что попытка сорвалась. Но я согласна — он уязвим. От него разит тайным предательством и тайным страхом, но Священного Князя устраивает такой лорд-секретарь.

— Значит, Конри должен ошибиться, и на его место придет человек, который справится лучше.

— Ты.

— Я.

— А, когти Локки! — Грэйн коротко рассмеялась. — Ты никогда не отличался скромностью, братец, хоть и прикидывался этаким святошей. Но продолжай. Если ты сумеешь заставить Конри упасть, тебе можно доверить Канцелярию. Священный Князь любит волков, он это оценит.

— Я — не волк, Грэйн, — Удэйн поднял на нее глаза, прозрачно-зеленые и жуткие, — я — Гончий пес Локки, и единственное желание владеет мною — лежать у ее ног и гнать дичь по ее слову. Я верен Князю только до тех пор, пока он верен Огненной.

— Тогда ты — лучший из ее Гончих, брат, — так же серьезно ответила она. — Но ты одержим.

— Это так. Половина моей крови — от диллайн, и я одержим. Только иначе, совсем по-другому, чем прежде. Мне есть с чем сравнивать, поверь.

— Это очень страшно звучит. — Помолчав, Грэйн наклонилась вперед и положила руку ему на плечо. — Ты горишь, брат, и я боюсь за тебя.

— Не стоит. Ты же никогда не боялась, даже там, в Синхелме, в подвале, ты не боялась. И потом, в Эббо. Ты — земная чаша для ее огня, сестра. Конри не смог тебя осквернить. Все, что осталось во мне от человека, принадлежит тебе, ведь ты — тоже Локка. Он считает тебя моей слабостью, Грэйн, но он ошибается. Ты — волчица, а не овца. Источник силы для такого пса, как я. Но сейчас чем дальше ты окажешься от Конри, тем лучше. В Файристе ему будет гораздо сложнее тебя достать.

— Есть вещи, которые необязательно говорить вслух. — Она на миг прикрыла глаза в знак того, что принимает это признание — или дар, если угодно.

— Иногда это необходимо.

Мгновение сопричастности божественному накатило и захлестнуло, плеснув под веки расплавленным огненным золотом Ее крыльев. И схлынуло. А родство осталось.

— Возвращаясь к Конри, — совершенно нормальным деловым тоном продолжила Грэйн. — В чем твоя игра и какова моя роль в ней?

Риальф Веан окончательно зарвался, потерял всякий страх и решил, что, уложив свою дочку в княжескую постель, получил право высказывать свое частное мнение. Явиться на борт «Меллинтан» без приглашения? Наглец!

— Антэ Эдер, пригласите баталера[4], комендора[5], боцмана и помощника штурмана, — сказал Эск, игнорируя визитера, словно в капитанском салоне кроме него и первого помощника не было никого.