class="p1">— Какого… вы… сюда сунулись?! Совсем в голове пусто? — он заорал не хуже морлока, да и выглядел так же — мокрый, с волос капало, глаза сверкали, а выражение лица — он явно был готов отрастить клыки и вцепиться мне в глотку. — Вон с поля боя! Я сказал «убирайтесь», а не «путайтесь под ногами»!

— Но!.. — посмела я поспорить, а маршал быстро стянул с себя рубашку и отбросил. И, черт, с физической формой у этого наглого индивида все было отлично.

— Вон, я сказал! Все под контролем!

Нет, у меня было что высказать, но этот гад хлопнул ладонью о ладонь, и меня подняло в воздух и отнесло прямо к ступеням наверх.

Глава девятая

Сидеть на скамейке запасных, когда идет самое рубилово, очень обидно. Но справедливо, черт побери. Я покосилась еще раз на стену, за которой было все самое интересное и опасное. Запасники частично остались там, другие отряды вон у столовой шуршат, наблюдают, вперед маршалов не лезут в пекло. И замок тоже весь в огнях, несмотря на то, что вокруг собралась уже неприятная предрассветная влажность. Вот на поле боя огонька поддавали!..

Ну не провал ли? Я еще сокрушалась насчет дисциплины? Насчет того, что никто не занят делом? Ну вот теперь занят, а я — а я, выходит, лезу не в свое и никаких обязанностей у меня в такой сложный и опасный момент нет… Ну и ладно. Не последнее нападение на гарнизон, оптимистично подумала я. Мне все равно надо восстанавливать навыки и…

Я запнулась о приступочку и едва не упала, а заодно озадачилась и покосилась в сторону стены, за которой продолжался бой. Судя по вою морлоков — наши побеждали. Маршал, видимо, секретное оружие гарнизона… Ар-р! Вот какого же черта, кто берет в команду перспективного спортсмена и сажает его на скамейку запасных? Это же не офисный, семь футов якоря ему в корму, как выражался спасатель в бассейне, работник! Кто покупает футболиста за три годовых бюджета небольшой европейской страны и не выпускает его на поле, кто?

Но выходило как-то иначе. Алогично. Необъяснимо. Вот в гарнизон приехал офицер — пусть не с самыми прекрасными оценками. Пусть «папа подарил диплом», хотя это еще доказать надо. И этого офицера отстраняют от военной службы. Было бы это в моем прежнем мире, я бы даже признала шовинистическое «потому что она женщина» — но — семь футов якоря теперь уже мне, здесь мужчин и женщин было если не поровну, то один к двум точно! В армии! Как в Израиле, наверное. Но почему ко мне такое особое отношение?

Я углядела какой-то закуток типа небольшой ниши у основного коридора замка и пристроила туда свою пятую точку. Надо было все хорошенько обдумать. Тем более что отсюда мне не было видно, что творится снаружи, а значит, и оскорбительно не было, что все воюют, а я сижу.

Окей, допустим, я не выгляжу как какой-нибудь лощеный королевский гвардеец. Но другие ничуть не лучше! И дело не только в моих бочках. А маршал вообще длинноволосый не по уставу. Значит, внешность — мимо. Мимо также пол и образование, мимо звание и даже физподготовка мимо. Быть может, я когда-то пересеклась с маршалом? Или чем-то ему не угодил мой отец? Или он отцу? И теперь мстя его будет ужасна!.. Господи, детский сад, штаны на лямках, и куда я попала? Не в смысле мира, а в смысле…

Так, а это еще что?!

Я сидела как бы в ответвлении коридорчика, который вел к каким-то хозяйственным и другого назначения помещениям — в замке вообще было много комнат, где-то направо — большая галерея, из которой можно попасть в кабинет маршала. Жил он, интересно, там же или в казарме? Я не видела, что на улице, а в замке, кроме меня, не было никого, и как-то все казалось таким умиротворенным, рассветные лучи уже проникали в коридор через узкие окошки, медленно кружились едва заметные частички пыли в воздухе… и тут нечто светло-серое, словно комок той же пыли, проскочило метрах в двух от моей ноги.

По логике вещей память должна была мне услужливо подсунуть нужные сведения, как с морлоками, но нет. Может, я не успела понять, что это было, но в чем я не сомневалась — оно живое. И, вполне возможно, опасное, и весьма вероятно, оно собирается здесь притаиться, отложить яйца, а потом кого-нибудь — ам — сожрать.

Стараясь не думать, что в самый неподходящий момент у меня ничего не получится, что это самое «ам» достанется для начала мне и никто так и не поймет, кто сожрал дочь прославленного генерала, я тихонько, как только могла, кралась по коридору, но, увы, шаги двоились звонким эхом из-за набоек на подошве. И так же тихонько кралась по извилинам мысль, что, кажется, я догадалась, кто сжирает все мясо. Оно. Хоть не с красным шариком и не в клоунской маске, хотя мне легче от этого, что ли?

Пыль исчезла. Ходила она бесшумно, и я теперь крутила головой туда-сюда. Куда оно делось? Прошло сквозь стену? А-а-а, наверное, оно шастало на склад провианта, там же ароматный осетр маршала, а теперь вот пришло сюда жить. Жутковатенько.

— Лейтенант?

Аттика! Меня подкинуло, но от присутствия живой души рядом стало как-то спокойнее.

— Тс-с, — я прижала палец к губам. — Ты аэромант?

— Так точно!

— Не ори. Тут какая-то… тварь. Давай ее поймаем.

Во мне взыграл азарт. Сейчас я словлю эту неуловимую пыль, сначала мы ее поднимем в воздух, потом обольем водой, и в теории этого должно быть достаточно, чтобы сломить в ней тягу к сопротивлению. Если так справлялись с морлоками, то почему не выйдет с тварью размером чуть больше кошки?.. И вот тут я едва не прилепила с размаху ладонь к лицу. Это не мои мысли, это не рассуждения опытной и спокойной, с закаленным спортивным характером Анны, это резвятся гормоны юной Аннет. Однако!.. Правда, если у нее безбашенность проявляется как «слабоумие и отвага», это лучше, чем «хочу быть с ним» и «где ты, моя любовь до гроба». По этой прозаической причине я решила: и ладно. Невозможно же совершенно не измениться, когда попал в чужое тело.

Мы крались по коридору: впереди я, за мной Аттика. Пыхтела она так громко, увлеченно, что я прошипела:

— Тише! Спугнешь!

— Есть,