— Я знаю этот указ, — начала сдавать позиции кадровичка, — только, всё равно это не поможет. Ни одна бригада его к себе не возьмёт.

— Почему? — продолжая нависать над столом и специалистом по кадрам, спросила Катя.

— Им самим делать нечего, — махнув рукой в сторону окна ответила женщина, — кирпича на всё объекты не хватает. Когда его учить? Каменщики плотникам помогают, чтобы хоть что-то заработать.

— Это не ваша забота, — сказала, как отрезала девушка с внешностью олимпийской чемпионки, — займитесь оформлением. Всё остальное — оставьте решать мне. — и, уже обращаясь ко мне, добавила, — Вилор отдай документы и жди меня здесь. А я на минуточку загляну к директору.

Катерина вышла из кабинета. Я же остался наблюдать, как в этом времени принимают на работу.

Час меня промариновали в этом кабинете! Я заполнил три анкеты, написал три заявления и получил на руки список необходимых бумаг, которые мне ещё необходимо донести, включая фотографии. Если бы не кадровичка, то я начал бы ругаться после первых листов анкеты. Но видя, как эта женщина, со спокойным лицом, заполняет какие-то бумаги, списывая данные с моих документов, решил помолчать.

Кабинет директора, скорее всего, находился в соседней комнате. Поэтому разговор моей спутницы с директором, особенно некоторые фразы произнесённые на повышенных тонах, слышно было замечательно. Некоторые ответы слышно не было. Хотя, почти весь разговор мы с кадровичкой слышали. Судя по напору и энергии Катерины — меня возьмут, но, с некоторыми условиями. Директор выкрутился и нашёл лазейку, как не вызвать лишних разговоров. Это обязательный экзамен через месяц, перед сборной комиссией из передовиков «Калужстроя». Где меня проверят на профпригодность. А я что? Меня не спрашивают, пока. Но, я уже согласен.

Сияющая, как золотая рыбка, Катя ворвалась в отдел кадров. Посмотрела, как заполняются необходимые документы и нахмурив брови, пытаясь изобразить суровую и неприступную сотрудницу милиции, сказала:

— С понедельника ты выходишь на работу. Сейчас идём обедать. Потом надо сфотографироваться, — подумала секунду и поинтересовалась у кадровички, — на пропуск в общежитие, какая фотография нужна?

— А ему что, ещё и общежитие оформлять? — выпучив глаза так, что они стали касаться стёкол очков, спросила сотрудница отдела кадров, — так в нашем мест нету. Ребята спят по пять человек, в двухместных комнатах. Куда мне его девать-то?

— С этим делом, — Катерина с ухмылкой и превосходством, посмотрела в лицо спорщице, — разберусь сама. Вы главное направление оформите и, если не трудно, позвоните коменданту. Предупредите его…

— Её, — поправила, тихим голосом кадровичка, — там, комендант — женщина.

— Значит, позвоните и предупредите её! — завершила разговор моя спутница.

Что-то как-то неправильно всё происходит. Как бы мне не пришлось испытать на себе, что такое изгой в бригаде. Ведь, по сути, меня устраивают на работу по протекции транспортной милиции. А это не приветствуется в рабочей среде, в какое бы время не происходило. Не любят у нас выдвиженцев от милиции. То-то кадровичка ухмылялась, смотря на меня. Ничего — переживу. Расскажу, как всё вышло ребятам из бригады, может, что и изменится. А нет, так и хрен с ними. Сам справлюсь. Главное это чтобы наставника хорошего дали, а всё остальное — фигня.

Катя, прочитала список необходимого, что мне ещё требовалось купить или где-то взять, подумала немного и взяв меня за руку, потащила на улицу. Вот и не тяжело ей, интересно? Я хоть и худой, как узник Бухенвальда, но вешу поболее её — в любом случае. А она тягает меня и не морщится.

Следующая остановка военкомат. Тьфу-тьфу-тьфу, как бы не сглазить. В армию пойду однозначно, всего-то два года осталось. Но, если учиться хорошо, то, вроде бы, дают отсрочку. К тому же, есть возможность, если диплом будет на руках, попасть в нормальную часть. Ладно! До этого ещё далеко.

В этот раз обошлось без моего присутствия. Слава великой реке Ганг! Катя только взяла моё приписное свидетельство, а дальше действовала сама.

— Хороший знакомый здесь служит, — сказала она через пятнадцать минут, усаживаясь, рядом со мной, на скамейку, — попросила побыстрее всё сделать. Так что держи документ, теперь ты приписан здесь.

— Спасибо Кать, — сказал я, беря серую книжечку в руки, — и это, прости балбеса.

— Живи жених, — ответила Катерина, улыбаясь во все свои тридцать два белоснежных зуба, — нормально всё. Я не сержусь. Просто, всё случилось неожиданно. Никак я не ожидала, от мальчишки таких действий.

— Кать, а причём здесь жених? — делая самое невинное лицо, какое только мог вообразить, спросил я. — вроде никаких намёков не давал?

— Как не давал? — воскликнула девушка, подпрыгивая с места. — Ты поцеловал меня на виду у всего отдела! Это по твоему что?

— Так я же в щёчку, — ответил я смотря на свою спутницу, — это не считается. У нас в детдоме, на это, никто бы не обратил внимания. Это что? Я должен на всех девчонках в детдоме жениться что ли? Офигеть, тут у вас порядки!

— А ты что? — с подозрением смотря на меня, спросила Катя, — всех девчонок в детском доме перецеловал?

— Ну, всех не всех, но многих. — ни грамма не смущаясь ответил я, — Кать, ты пойми. Как ещё поблагодарить девочек, когда, например, тебе дарят подарок на день рождения или на двадцать третье февраля. Это просто такой ответный жест. Понимаешь? Мы же там, как одна семья жили. Девчонки делают подарки сами, да и мы тоже сами делаем, когда надо. Как себя вести в ответ, если дарят подарок, от всей души. Просто сказать «спасибо» — так никто тебя не поймёт, а особенно сами девчонки.

— Ладно-ладно, развоевался рубаха-парень, — весело смотря на меня отвечала Катерина, роясь в маленькой сумочке, — что с твоим лицом делать будем?

— А что с ним делать? — не понял вопроса я, — нормальное у меня лицо!

— Ага, нормальное, — продолжая улыбаться, Катя протянула мне маленькое зеркальце, — сам посмотри. На пропуск точно не пойдёт. Будут постоянно путать с енотом.

Вот ведь… засада! Из зеркала на меня смотрел вурдалак. Красные глаза и синяки вокруг них, бледная кожа и худое лицо — все приметы на лицо! Твою же маму! Поражённый, увиденным в зеркале, я спросил у более опытного человека:

— И чё теперь делать?

— Что-нибудь придумаем, — продолжая веселиться ответила моя спутница, — пошли… енот-полоскун! Ха-ха-ха! Сначала перекусим, а то люди уже оборачиваются. Ждут когда ты в обморок падать будешь… с голодухи!

Злой, как не знаю кто, я шёл рядом с Катериной. На местные красоты не обращал внимания. Какое нафиг? Я просто представил, как выгляжу со стороны и всё настроение куда-то улетучилось.