— Я… э… не уверен.

— Именно. Дегидрогеназы. Но они с ними поколдовали, уменьшили энергию активации. — Он постучал пальцем по виску. — Все здесь. Только я еще не прошел весь курс обучения.

— Здорово, — сказал доктор, но в его голосе не было и намека на радость.

Однажды его посадили в бак, больше похожий на шприц высотой в пять этажей; крышка его опускалась вниз, как гигантская рука, сжимая все внутри. Они задраили люк и наполнили сосуд морской водой.

Скэнлон предупредил его об изменениях.

— Мы заполним жидкостью трахею и полости в голове, но легкие и кишечник не имеют твердых стенок, поэтому они просто сплющатся. Мы провели иммунизацию против давления, помнишь? Говорят, во время этой процедуры человек словно тонет, но ты привыкнешь.

Все оказалось не так плохо. Кишки Фишера свернулись, почти склеились, а пазухи жгло адски, словно он еще раз пережил встречу с Кевином.

Джерри плавал в баке, морская вода скользила сквозь трубки в груди, и размышлял о странном неприятном чувстве, рождавшемся из-за того, что грудная клетка не двигалась, а дыхание отсутствовало.

— Есть легкая турбуленция, — голос Скэнлона раздавался со всех сторон, как будто говорили сами стены. — Из выпускного отверстия.

Тонкая цепочка пузырей сочилась из груди Фишера. От линз все вокруг казалось невероятно четким, прямо как в галлюцинации.

— Просто немного…

Это не его голос. Слова его, но говорит кто-то другой, какая-то дешевая машина, понятия не имеющая о гармонических колебаниях. Рука инстинктивно метнулась к диску, вживленному в горло.

— …водорода. — Он попытался снова: — Нет проблем. Давление вытолкнет его, когда я погружусь на достаточную глубину.

— Ага. Не двигайся. — Какая-то фраза, произнесенная в сторону, Скэнлон говорил с кем-то еще. Фишер почувствовал, как в груди что-то мягко вибрирует. Пузыри стали больше, потом меньше. Затем исчезли.

Доктор вернулся:

— Лучше?

— Да.

Впрочем, Фишер не мог сказать точно, что чувствует. Ему не очень нравилось, что грудь у него забита механизмами. Не нравилось дышать, расщепляя воду на водород и кислород. А больше всего выводило из себя то, что какой-то техник, с которым они никогда не встретятся, командовал его внутренностями с помощью пульта дистанционного управления, залезал в тело и возился там, даже не спросив разрешения. Фишер чувствовал себя, словно его…

Изнасиловали, так?

Иногда Тень была такой сукой. Как будто он попал сюда не из-за нее.

— Джерри, сейчас мы отключим свет.

Темнота. Вода гудит от звука огромных машин.

Через какое-то время он заметил холодную голубую искорку, подмигивавшую ему откуда-то сверху. Казалось, она испускала гораздо больше света, чем должна была. Пока он за ней наблюдал, внутреннее пространство бака снова проявилось в туманных оттенках голубого на черном фоне.

— Светоуловители работают нормально? — поинтересовался Скэнлон.

— Угу.

— Что ты видишь?

— Все. Внутренность бака. Люк. Все какое-то голубоватое.

— Правильно. Люцифериновый[20]источник света.

— Не слишком тут светло, — сказал Фишер. — Как будто сумерки вокруг.

— Ну, без линз ты бы вообще оказался в кромешной тьме.

И неожиданно так и произошло.

— Эй.

— Не волнуйся, Джерри. Все замечательно. Мы просто выключили свет.

Он лежал в абсолютной темноте. Поплавки извивались на краю зрения.

— Как ты себя чувствуешь, Джерри? Есть ощущения падения? Клаустрофобия?

Он чувствовал, как постепенно на него нисходит спокойствие.

— Нет. Ничего. Я чувствую себя… хорошо…

— Давление как на глубине двух тысяч метров.

— Я его не ощущаю.

А похоже, работа будет не такой уж плохой. Один год. Один год…

— Доктор Скэнлон, — произнес Фишер через какое-то время. Он даже начал привыкать к металлическому жужжанию своего нового голоса.

— Я здесь.

— Почему я?

— Что ты имеешь в виду, Джерри?

— Я же, ну, вы знаете, не имел подготовки. Даже после всех тренировок, уверен, есть люди, разбирающиеся в этом гораздо лучше меня. Настоящие инженеры.

— Дело не в том, что ты знаешь, — ответил психиатр. — Дело в том, кто ты.

Фишер знал, кто он. Люди говорили ему это, сколько он себя помнил. И сейчас он понятия не имел, какого такого хера это вдруг стало иметь значение.

— И кто же?

Поначалу Джерри решил, что ответа не получит. Но Скэнлон в конце концов заговорил, и в голосе его зазвучало нечто такое, чего Фишер не слышал никогда прежде.

— Ты преадаптированный, — вот что он сказал.

Тихий океан плескался в двух километрах у него под ногами. Он перевозил груз, состоящий из психопатов с пустыми глазами. А подъемником управляла огромная пицца с добавочной порцией сыра. Джоэлу Ките нравилось все это настолько, насколько он того ожидал.

По крайней мере, в этот раз он действительно этого ждал. В кои-то веки Энергосеть не стала упражняться в теории хаоса за счет его собственной жизни и предупредила обо всем заранее. Куда ветер дует, Кита понял еще за неделю до событий, когда они установили зельц на подъемник вместо Рэя Стерикера. Тот стоял вот в этом самом кокпите, наблюдая за установкой пиццы, и, похоже, явно размышлял, когда это понятие «рабочая безопасность» стало оксюмороном.

— Предполагается, что я должен с этим нянчиться целую неделю, — сказал он тогда.

Джоэл забрался в скаф для обычной предполетной проверки, а Стерикер стоял прямо у пульта управления. Рэй жестом указал вверх, сквозь открытый люк подъемника, где парочка техников была занята тем, что налаживала связь с управлением:

— На случай, если эта штука облажается прямо в поле. А потом я ухожу.

— Куда?

Джоэл не мог в это поверить. Рэй курсировал на плато Хуан де Фука вечно, начав еще до геотермальной программы. Он даже был официальным наемным рабочим, когда такие вещи еще казались вполне обычными.

— Может, ненадолго отправлюсь на плиту Горда. А потом кто знает? Скоро все усовершенствуют.

Джоэл посмотрел вверх сквозь открытый люк. Техники играли с квадратной бесцветной коробкой где-то с полметра в длину и в два раза толще запястья Киты.