Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец бережно передал ребенка старухам. Темуджина обтерли пучками сухой ковыли, завернули в шкурку ягненка и передали Оэлун. Она прижала к себе сына, обнажила грудь и зажмурилась от боли, когда мальчик жадно придавил сосок. Но это была счастливая, самая счастливая в жизни женщины боль и Оэлун тихонечко рассмеялась, разглядывая чмокающего Темуджина.
Есугей, лежа рядом с женой и сыном, думал совсем о другом. Он стал отцом. Придет время, и Темуджин унаследует все, что имеет сейчас Есугей — улус, дружину нукеров, власть над племенами монголов, силу и смелость Борджигинов.
И фигурку из серебристого металла, что хранится под кожаной подкладкой шапки Есугея.
Эту фигурку он нашел, будучи еще подростком. Их было семеро, семеро мальчишек, рыбачащих на берегу Онона. Оползень случился неожиданно, огромный пласт глины рухнул в реку, подняв мутную волну, выхлестнувшую на заливной луг, лежащий на другой стороне.
Оползень открыл недра приречного холма и Есугей в числе прочих увидел торчащие из красной глины черные бревна, кости, черепа людей и животных, ржавое оружие.
И золото. Много золота. Товарищи Есугея бросились собирать его, азартно выворачивая из древнего могильника останки похороненных там, в незапамятные времена людей и жертвенного скота. Бляшки, ожерелья, браслеты, кольца, цепи и подвески — их набралось две корзины.
Есугей поднялся к могильнику последним. Он не стал грабить мертвых. Его внимание привлекли диковинные доспехи неизвестного властелина, многие века спавшего под курганом. Круглый бронзовый шлем, чешуйчатый панцирь, юбка из металлических пластин. Юный монгол никогда не видел такой брони. Чтобы получше рассмотреть шлем, он снял его с коричневого черепа и заметил, что между челюстей мертвеца что-то посверкивает.
Это оказалась маленькая фигурка, изображающая воющего на незримую луну волка. Прикосновение к ней обожгло Есугея холодом. Он тут же забыл о золоте, доспехах, о могиле и радостно хохочущих друзьях. Волк словно заворожил его.
Вечером в курень, где жил Есугей, явился старый шаман Баяуд. Осмотрев могильное золото, разложенное на конских шкурах, он недовольно заворчал и объявил, что это проклятые вещи, принадлежавшие во времена оно могущественному правителю древнего народа хунну.
— Они были дики обликом и нравом. Кровожадной ордой прокатились хунну по миру, везде оставляя за собой лишь мертвецов. Тенгри разгневался на них, проклял и стер с лика земного. Золото должно быть возвращено в могилу. Так хочет Вечное Синее небо. А потом, когда вы вернете смерти то, что ей принадлежит, я буду проводить большой обряд очищения.
Сокровища хунну вернулись к своему владельцу. Монголы трудились всю ночь, насыпая над старым курганом новый, в три раза больше, чтобы никто не потревожил сон проклятого властителя. Есугей работал вместе со всеми и никто не знал, что в поясе юноши завязана леденящая фигурка волка.
Здесь не было нарушения воли Вечного Синего неба. Шаман сказал про золото, но фигурка не была золотой. Скорее серебряной или даже стальной. Что проку мертвецу от такого богатства?
Есугей не признался бы даже под пыткой, что все эти отговорки он придумал, потому что не в силах был расстаться с Волком. Ночью, украдкой, он зашил фигурку в шапку и лег спать, уверенный, что поступил правильно.
С того момента жизнь рыжего парня из рода Борджигинов изменилась. Есугей вдруг обнаружил, что многие сверстники и даже взрослые мужчины боятся его. Этот страх обессиливал, вызывал ненависть, однако в драках или словесных перепалках Есугей неизменно брал верх. И постепенно старики, а затем и старшие мужчины рода заговорили о возрождении славы Борджигинов, о небесной крови, проявившейся в Есугее.
Так началось его возвышение. Потом было немало набегов, стычек, походов, битв, но Волк, зашитый в малгае, неизменно помогал Есугею, прозванному «багатуром», побеждать всех врагов. Есугей бил мечом, а Волк — страхом. Никто в степи не мог противиться этому двойному натиску.
«Скоро я соберу все монгольские племена в один разящий кулак! — размышлял Есугей, глядя на притухшие угли в очаге. — Империя Цзинь не выдержит нашего натиска. Это будет месть за Хабул-хана, за Амбагая, за всех убитых, замученных, уморенных голодом, проданных в рабство… Так будет! Волк поможет мне».
Оэлун и маленький Темуджин уснули. Есугей тихонько поднялся и вышел из юрты. Его встретил восторженный рев нукеров. Над кострами висели котлы, поодаль резали баранов для пиршества и собаки жадно поскуливали в ожидании.
Кто-то из старейшин рода преподнес Есугею чашку с аракой.
— Во славу Вечного Синего неба! — провозгласил хозяин куреня и плеснул из чаши в ближайший костер. Взметнулось голубоватое пламя, борода Есугея затрещала, но он не обратил на это никакого внимания. До дна осушив чашу и бросив ее в огонь, он велел позвать Звездочета, захваченного вместе с торговым караваном.
Усевшись на ханской кошме, Есугей знаком показал пленнику устроиться поодаль. Вокруг уже вовсю шел пир, мужчины и женщины пили и ели, провозглашая здравицы в честь счастливого отца и господина.
— Тебя покормили? — спросил Есугей у Звездочета.
— Да, господин, я сыт.
— У меня родился сын.
— Я счастлив, что присутствую при этом радостном событии, господин. Желаю ему быть крепким, сильным и удачливым, как отец.
— Хорошо сказал! — захохотал Есугей. — Эй, кто-нибудь! Принесите нам архи!
Осушив вторую чашу, рыжебородый потомок Хабул-хана снова обратился к киданю:
— Говорят, вы, звездочеты, умеете угадывать будущее? Я хочу, чтобы ты предсказал, как сложится судьба моего сына.
— Конечно, господин.
— Сколько тебе нужно на это времени?
— Нисколько, господин, — Звездочет запрокинул голову и бросил взгляд на сияющие в ночной бездне звезды. — Я все вижу. Твой сын пройдет через множество испытаний, что лишь укрепит его характер и закалит волю. Он станет не просто великим, а величайшим человеком на земле. Так говорят звезды.
— Посмел бы ты сказать что-нибудь другое! — пьяно ухмыльнулся Есугей и толкнул Звездочета в бок. — Ну, а что предрекают звезды мне?
— Увы, господин… Ты не сумеешь свершить задуманного и умрешь, отравленный твоими врагами.
Слова Звездочета услышали все. Воцарилась тишина.
— Он лжет! — завопила одна из жен Амбагая, старая, желчная Орбай. — Убей его, о Есугей-багатур! Во славу Вечного Синего неба — убей!
— Тихо, Орбай-гуай! — оборвал старуху Есугей. Он поднялся на ноги и обратился к остальным: — Эй, люди, а почему никто не пьет и не ест? Этот человек — мой гость. Его слова обращены ко мне. Негоже вам слушать их. У меня родился сын! Слава ему! Ху-урра!
— Ху-урра! — дружно гаркнули монголы. Пиршество возобновилось с новой силой.
Есугей вернулся на место, внимательно посмотрел на побледневшего киданя.