Дыхание ее стало прерывистым, лицо исказилось от боли. Руки и ноги задергались.

– Это невыносимо! – закричала она.

– Уйдите в безопасное место. Вам не страшно, вы просто наблюдатель. Скажите, что происходит дальше?

Дыхание стало восстанавливаться. Немного успокоившись, Галина ответила:

– Мое тело в огне. Мои крики разносятся по всей площади. Народ ликует. В толпе я вижу свою бабушку.

Доктор сразу вспомнил о старухе, которая преследовала Степана в снах.

– Подойдите к ней ближе, что она делает?

Галина видит на постаменте у стены монастыря группу священнослужителей. В первых рядах стоит молодой аббат и, поджав губы, смотрит на огонь, пожирающий плоть несчастной Матильды. Крики ее затихают, и на площади воцаряется гнетущая тишина. Все молча смотрят на тело, объятое пламенем. Больше никто не выкрикивает, никто ее не оскорбляет.

– Она не смотрит на меня, она смотрит на аббата Клюни. Глаза ее полны ненависти.

– Почему она на него смотрит?

– Он приговорил меня к смерти. Меня оговорили и сожгли на костре, – произнесла Галина с горечью.

– Что делает ваша бабушка?

Галина поворачивается в сторону пожилой женщины и наблюдает. Сухонькая старушка выходит из толпы и подходит к постаменту. Ее мозолистые руки взвиваются вверх, и крики отчаяния и проклятья летят в сторону духовенства.

– Она проклинает аббата за мою смерть. Назвала меня невинным дитя.

– Сколько же вам лет?

– Тринадцать.

Доктор был поражен. Что за дикость! Молодую девушку сожгли на костре, толпа ликует в этот момент, а священники спокойно наблюдают за процессом. От напряжения пот проступил на лбу, и он потянулся за салфеткой.

– За вас никто не заступился?

– Все боятся инквизиции. Если вступятся, могут оказаться на моем месте. Я не первая, кто горит в очистительном огне инквизиции.

– Почему аббат это сделал?

В следующий момент Галина видит идущего по площади аббата. Ему навстречу попадается красивая женщина с ребенком на руках. Он смотрит на нее с ненавистью, как будто она виновата в своей красоте. Но он не может отвести от нее глаз. Тем более что она подходит к нему и просит благословить ее ребенка. Его рука, как бы случайно, дотрагивается до ее плеча. Глаза его горят страстью, мысленно он раздевает ее. Он пытается взять себя в руки, но ему это дается с трудом. Оставшись один в своей келье, он молится и истязает себя с таким неистовством, что его одежда быстро пропитывается кровью.

– Всему виной страсть. Если он увидит в городе красивую женщину, то обвинит ее в колдовстве. Наш город расположен вокруг монастыря. Многие монахи не могут устоять против искушений, они говорят, красота – это дьявол. А дьявол должен быть уничтожен. Казнят публично, чтобы все видели.

– Вы видите аббата?

– Да.

– Опишите его.

– Он молодой, стройный, высокий. Заостренные черты лица. Его губы всегда плотно сомкнуты. Глаза маленькие, пронзительные. На лице болезненная гримаса.

– Как его зовут?

– Гуго.

– Если вас приговорили к сожжению, то должны были быть люди, которые донесли на вас. Или вас обвинил сам аббат?

Перед глазами Галины промелькнула вся трагическая судьба Матильды, и она быстро заговорила:

– Нет. Он меня раньше никогда не видел. Бабушка держала меня подальше от монастыря. В меня влюбился молодой монах по имени Этьен. Он часто ходил с заказами от монастыря к кузнецу, который жил по соседству. Монах предлагал мне бежать с ним, но я отказалась. Тогда он вернулся в монастырь и раскаялся. Ранним утром меня вытащили из постели и привели на церковный суд. Они обвинили меня в том, что я сама его соблазнила и пыталась уговорить на побег. Они обставили все так, что он искушался самим дьяволом, который овладел моей плотью.

– Вы рассказали, как все было на самом деле?

– Да. Но мне никто не поверил, казалось, что меня даже не слушали. Они вынесли мне приговор заранее.

– Вы видите сейчас монаха, который предлагал вам сбежать?

– Да. Он стоит рядом с аббатом и плачет. Аббат наставляет его. Этьен отворачивается от огня, ему стыдно и страшно. Бабушка подходит к Этьену и что-то кричит.

– Что она кричит?

– Я не слышу.

– Подойдите поближе, вас никто не увидит, вы невидимы. Что она ему кричит?

Галина видит, как у старухи дрожат губы и чвство безысходности и бесконечного горя сдавливает душу старой женщины. Много лет назад, когда ее сын умирал у нее на руках, она пообещала, что позаботится о его единственной красавице дочери. И до этого момента она, как орлица, оберегала девушку от неприятностей. А теперь у нее отобрали единственную радость в жизни – ее внучку Матильду.

– Она проклинает его на века. Говорит, что его постигнет та же судьба, что и ее. Он будет терять близких ему людей еще молодым.

Старуха медленно продвигается к Этьену, глаза наполнены злобой и ненавистью. Ее каждое слово, как удар по наковальне, эхом разносится по площади. Испуганные горожане пятятся назад. Из ее рта брызжет слюна, ее слова больно жалят. Обезумевшая старуха рвет на себе волосы, площадь наполняется ее истошным криком. Не выдержав напряжения, Этьен падает в обморок. Толпа решает, что его поразила смерть от проклятья неистовой старухи, и с криками ужаса люди разбегаются с площади в разные стороны.

Только оставшись одна, старуха начинает громко оплакивать внучку.

Из глаз Галины ручьем потекли слезы, она не в силах выдержать эту боль.

Доктор сделал глубокий выдох. Загадка была решена. В истории Степана и Галины можно было ставить точку. Бабушка невинно убиенной девушки в состоянии аффекта посылала проклятья виновникам ее смерти, в числе которых и был Степан в инкарнации Этьена.

Доктор вывел Галину из гипнотического состояния, и пока она приходила в норму, поднял записи последнего сеанса Степана. В своем прошлом воплощении Степан к восемнадцати годам потерял всю семью. Видимо, проклятья старухи были настолько сильны, что преследовали его на протяжении нескольких жизней.

Когда Галина пересела в кресло, вид у нее был подавленный и смущенный. Она потерла платком глаза и глубоко вздохнула.

– Как вы себя чувствуете? – спросил ее доктор Краузе.

– Наконец-то мы нашли разгадку, – с облегчением произнесла Галина.

– Как по вашим ощущениям, Степан и Этьен одно и то же лицо?

– Да, сомнений нет. Внешность у него была совсем другая, но впечатление он оставлял такое же.

– О каком впечатлении вы говорите?

– Ну, знаете, когда мы встречались, всегда создавалось ощущение, что он очень замкнут и одинок, но одиночество не доставляло ему дискомфорта. Мне казалось, что он от этого даже испытывал удовлетворение.