class="p1">Погрузили их на автобусы, с которых даже не сняли номера маршрутов и привычные, до боли знакомые «Вокзал-Аэропорт «Древляны»», «2-ая горбольница-Замостье» и «Центральный парк-НПЗ» таблички. И повезли.

Командир роты, один из офицеров Звягина с запоминающейся фамилией Самораки, маршрут особо не скрывал, но и официально до бойцов не доводил. Такая вот околоправда. Но все ж местные, здесь и гадать нечего: везут их в Валуево, городок в семь тысяч жителей на границе Кавинской и Транайской областей. По пути останавливались надолго в деревнях, а то и в чистом поле. Подбирали вооружённых охотничьими ружьями мужиков, с рюкзаками, баулами, даже магазинными пакетами в руках.

Появился самогон. Не в открытую, но всем желающим в автобусах наливали без вопросов. Самораки сбился с ног, проверяя, ругаясь, отбирая, но без особого толка.

– Вы не ополчение, вы – махновщина какая-то! – очередной раз вваливаясь в автобус, заорал он. – Только бы бухать! Не на рыбалку едем, мужики…

Последнюю фразу он сказал уже другим голосом, тихим и торжественным. Проняло, но пить меньше не стали. Самораки ехал не в автобусе, а в одном из сопровождавших колонну автомобилей, всех контролировать не мог.

Назначенные им взводные тоже особо не препятствовали.

В автобусе, из включенного радио, и узнали о взрыве и расстреле поезда. Мобильный интернет в телефонах сдох как-то разом, но голосовая связь иногда работала. Звонили своим, кто-то громко, не стесняясь плакал на задних сидениях, узнав о гибели родных. Обстановка складывалась тревожная: ещё и врага в лицо не видели, а уже потери, уже подавленность.

Возле Валуево встретили несколько машин песмарийской дорожной службы. Те чувствовали себя как дома, даже грозили чем-то ополченцам. Но, получив по почкам – достаточно по-доброму, ведь не убили же, – и лишившись оружия, присмирели на раз. Но ругались, называя убийцами детей, некоторым пришлось вломить повторно.

– Позывные все придумали? – заглянул в автобус Самораки. – Взводный, ты сам пьяный, что ли?! Вашу ж мать…

– Никак нет, товарищ капитан! – вскочил взводный, вчерашний автомеханик Доренко – Дмитрий у него свой предыдущий «жигулёнок» не раз обслуживал. Вскочил и треснулся головой о верхний поручень: автобус же городской, а в Доренко роста два метра с гаком.

Бойцы заржали. Но лучше так, чем в унынии.

– Никак нет, трезвый, – уже потише, потирая здоровенной лапищей шишку на макушке, повторил Доренко. – Меня вот Медведем окрестили, пусть так и будет.

– В Валуево будет штаб отряда, опорники на трассе «Кавино-Транай», триста второй километр, дорога на юго-запад, и в деревне Суетки. В каждом по взводу, третий сделаем летучим отрядом. Твоя точка – трасса. Но и вам всем на месте не сидеть. Окопаться. Изучить обстановку. Разведчиков назначил?

– Так точно! Разин и Акопян. Ну, в смысле Ватник и Седой, если позывными.

Так Дмитрий и стал Ватником. Если у Акопяна прозвище было на поверхности, совсем молодой паренёк и правда был с белой прядью в кудрявых смоляных волосах, то почему Ватник… Да по дороге со взводным разговорились, благо знакомы уже несколько лет.

– Мить, а ты вот зачем в ополчение пошёл?

Разин подумал. Как ни скажи, всё ненужный пафос. А спрашивает не просто так, прощупывает Доренко настроения, не дурак: надо ж знать, кто завтра твою спину будет прикрывать.

– А ты?

Взводный засмеялся:

– Еврей, что ли? Вопросом на вопрос… Дед у меня здесь воевал с немцами, он считай, меня и воспитывал, пока не помер. Батя-то когда пил, когда сидел. Нечто я хуже деда?

– А я жить хочу без дурацких указаний, на каком языке мне разговаривать. У себя на Родине и по-своему. И дочка чтобы русской выросла, а не песмарийкой какой. У них свои дети, пусть растят, как хотят. А я вот так.

– Сколько дочке-то?

– Шесть. Слава Богу, в эвакуацию не отправил… Жена настояла остаться.

Взводный помолчал, а потом спросил:

– А чего в Россию тогда не переехал? Вроде, умный, заработать и там можно.

– Коль, заработать где угодно можно. Но жить лучше на Родине, а она у меня здесь. А Россия… Я верю, что мы в ней и так окажемся, не уезжая. Она всегда здесь была и потом будет. Как-то так.

– Да ты ватник прямо! Настоящий, упёртый, – засмеялся взводный.

С того разговора и прилипло прозвище.

Впереди колонны танков, размеренно хрустящих старым асфальтом трассы, двигалось несколько автомобилей. На передовом, словно на параде, на длинной антенне был привязан песмарийский флаг, контрастируя с ослепительным голубым небом своим чёрно-белым колером и угловатой державной загогулиной. В открытом люке виднелся офицер, высунулся, придерживая фуражку, пыль глотал, глядя с усмешкой на выстроенную их взводом за несколько дней конструкцию посреди дороги. Там и бревна с соседней лесопилки – хозяин проводил их печальным взглядом, когда увозили, но с автоматчиками спорить не рискнул, – и выломанные из бетонного забора заброшенного заводика плиты, и кирпич кучами, колотый, но всё равно пригодный для баррикады. Всё это наскоро перетянуто рядами колючей проволоки с валуевского склада.

Такой вот муравейник, если честно сказать.

Над всем этим сооружением, с оставленным для легковушек проездом в один ряд, развевалось знамя Республики – белый, синий, красный с чёрным перекрестьем серпа и молота. Хотели золотыми изображать, да где краски напастись. Флаги купили в России и привезли на своих машинах. Пока хватало, а там и своих нашить не долго.

– Оружие сдать! Построиться в колонну по двое. Приготовить документы для проверки! – гаркнул в мегафон офицер из машины. – Непричастные к военным преступлениям будут отпущены по домам, остальных ждёт справедливый суд.

По-русски излагал, собака, но всё это напоминало Ватнику фильмы про Великую Отечественную: млеко, яйки, партизанен капут. Краски яркие, колючий от песка горячий ветер, запахи железа и отработанных выхлопных газов. До первого выстрела – да, как в кино.

– Да ну, на хер! – отозвался взводный.

Мегафона у него не было, но голосища хватало: услышал офицерик. Нырнул вглубь своего посыльного автомобиля из числа списанных бундесвером аппаратом, подал там в рацию команду. Два танка из колонны разъехались по сторонам, один влево, другой вправо, чтобы не мешать друг другу. Левый повернул башню и начал опускать орудие. У второго что-то не заладилось, но это и к лучшему.

– Золотых, подрывай фугасы, – вполголоса скомандовал взводный, а потом уже громко, на весь блокпост: – Огонь! За Родину, мужики!

Разрисованный песмарийской загогулиной, камуфляжем и какими-то цифрами Т-72 подпрыгнул в густом облаке взрыва, полыхнуло пламя сбоку от башни. Ствол орудия, так и не закончив наводку, замер, бесполезной палкой глядя на блокпост сквозь дым.

Второй танк скрежетнул движком, выбросив густой выхлоп, но тоже никуда не