– Что, – уточняю, хмуро покосившись на его вовсе не изменившееся лицо, – два года для землянина – слишком дофига?

– А вот как раз нет…

Наощупь пошарив за спинкой моего кресла, Том извлекает из чемодана крошечный карманный инструмент и погружает его в свою шевелюру. Даже не расчёска – плойка…

– Не перестарайся, мы сейчас полезем на недостроенный небоскрёб. Там может быть ветрено.

– О… – вяло удивляется он, переключаясь на сводку местных новостей. – «Активисты ворвались в закрытую зону над историческим центром». И выстроились в виде классической мишени, м…

– Меньшинства… Демонстрация у них.

– Не понял… какие меньшинства?!

– Какие-какие, идеологические, конечно! Выступают за запрет на свободное ношение оружия.

– Э… – то ли неверяще, то ли опечаленно не находит подходящих слов Том.

– Угу, проходили уже. Вот и пойди им теперь объясни, блин…

***

– Рита, Алекс, рад познакомиться! – объявляет гость, протягивая одновременно каждому из них по руке.

Нелепый жест выходит очень органично, а реагируют они так, будто каждый день встречают подобного скомороха. А ничего, что одна рука левая, в конце-то концов? По всему выходит, сегодня внутреннее равновесие будет сохранять ещё труднее, чем обычно… И это после дополнительного путешествия на подъёмнике туда и обратно: владыка стройплощадки наотрез запретил мне парковать здесь такси.

Рита зачарованно осматривает пришельца снизу вверх, широко распахнув ресницы. Алекс искусно, якобы перемещая чемодан в безопасное место, уходит от физического контакта. Тулисианец блестяще выдерживает экзаменующее молчание.

– Его зовут Том, – сообщаю я – просто чтобы прекратить цирк.

– А меня – Александр Сергеевич, – не обходится без предупредительной атаки Тихорецкий.

Том улыбается во весь рот – не скрывая восторга Сашкиным выпадом – и возвещает:

– Рита, вы любите цветы, так ведь? Я привёз для вас сумикан, – извлекает из чемодана кубический контейнер с полупрозрачными стенками. – Маленький росток, но он очень плодовитый…

– Ой… Во-первых, я предлагаю сразу перейти на ты! – нейтрализует она Алекса, пихнув локтем. – Вы же понимаете, что это значит?

– Более чем, – усмехается Том. – Разве что Александр Сергеевич возражает…

– Сумикан очень капризен в транспортировке, – не ответив, изрекает Тихорецкий.

– Да. Мой приятель – специалист, он предложил мне особый контейнер, новое изобретение. Должно быть всё хорошо. Он цветёт круглый год и каждый день по-новому пахнет.

Да уж, наслышаны…

Рита неуверенно проводит пальцами по граням контейнера:

– Открывать лучше дома, да? Спасибо большое, Том! Мне правда очень нравится!

– Тулисианцам могу предложить чай, – сообщает Алекс уже от стола, выверенным жестом атакуя пробку роскошного вида бутылки розового шампанского.

– Почему это… – заикаюсь было я, и тут же вспоминаю: алкоголь для них смертельно токсичен в любых дозах. – А, да…

– Отличник… – шипит Сашка.

Том лучится снисходительностью, разглядывая нас поочерёдно, а потом объясняет:

– Прошу прощения, у нас заведено не делать подарки, если нет уверенности, что они придутся по душе. Поэтому вам обоим я ничего не привёз – не надумал.

– Подход мне нравится, – кивает Тихорецкий, звякая стеклом. – Садись за стол.

Устраиваемся вокруг традиционного набора еды – и перед моим носом бескомпромиссно является уверенно наполняемый бокал.

– Алекс, ну мне-то… какого хрена!

– Символический ритуал, Вань, обещаю тебе как врач, – встревает Ритка, – первый Новый год вместе за последние шесть лет, а бутылка стоит как твой самолёт! И ещё тут есть тот самый сыр и куча всех этих маринованных вещей, которыми мы тебя в детстве выманивали из конуры!

Соизволив даже улыбнуться этим воспоминаниям, Сашка формулирует гораздо доходчивее:

– Вырубай брандмауэр, – и стучит пальцем себе по лбу.

Приподнимаю бокал:

– Ладно. За нас тогда, ещё один год… – тосты – это точно не то, к чему у меня лежит душа. – Надеюсь, всё будет иначе. Вот если бы назад в прошлое попасть, кстати, что бы вы изменили? Я – кажется, почти всё…

– Да сколько можно уже! Ничего бы я не изменила, вообще ни-че-го!

А Тихорецкий корчит такую кислую мину, что, кажется, у него сейчас прорежутся клыки.

– Том, а ты?

– Не понимаю, для чего нужно поворачивать в прошлое… Ведь в будущем перестраивается что угодно…

Чокаюсь и делаю символический глоток.

Вкусное, зараза.

Прямо на весь этаж Алекс транслирует клип Unfruitful Day – If You Look Down on Me. Сколько ему уже, лет двадцать? Виртуальные ребята бодро пляшут в строительном антураже, а я, не спеша расправляясь с шампанским, всё пытаюсь взять в толк, почему эта песня так к нам прицепилась… Look down… Кстати говоря…

Выскальзываю из-за стола и перемещаюсь к краю: город за время моего отсутствия расстелился ещё больше вширь. Здорово ощущать себя причастным к процессу, находясь прямо в эпицентре строительства. Но сверлящее чувство, будто мне здесь нет места, время от времени накрывает с момента возвращения на Землю. Наверное, адаптация.

И плевать… Я всё-таки побываю ещё на Ёжике. Да и в штабе иногда приходится решать интересные задачи…

Оборачиваюсь, рассчитывая высмеять Тихорецкого, проверяющего, не подошёл ли я к опасной черте (как будто я туда рвусь, угу), но вместо этого вижу, как они с Риткой лихо пляшут под зацикленную If You Look Down, синхронно с подтанцовкой. Так как вытворяют такое они далеко не впервые, получается просто отлично. Решаю присоединиться, неожиданно выпрыгнув из-за несущей колонны. Но обнаруживаю за ней видавшую виды акустическую гитару Алекса и очень ярко проникаюсь: в ближайшие несколько часов честно хочу находиться именно здесь. Вот что творят даже малые дозы алкоголя… Главное, не из вражеских рук.

Поднимаю глаза – и натыкаюсь на бесшумно передислоцировавшегося сюда Тома.

– Ваня… у тебя акрофобия? Прости, если… не догадывался раньше.

– Угу… Как ты понял?

– Ты словно бы примеривался, не спрыгнуть ли.

До чего же дешёвая примитивная психология… и до чего неуютно видеть, как она срабатывает со мной.

– Бесполезно, – пытаюсь отшутиться, – спрыгнуть мне никто здесь не даст.

– Ты сам себе ни за что не дашь, – его зрачки успокаивающе искрятся, зарядившись от доверительной улыбки.

– Пойдём лучше обратно, у нас ведь там и джем есть. Рита сама его делает – по старинному рецепту!