Внутри все кипело, руки чесались. Кажется, у меня на него аллергия.

Несколько минут мы молча пялились друг на друга. Я не выдержал первым.

— Чего уставился?

— Первый раз вижу подонка. Хочу запомнить, чтобы не ошибиться в следующий раз.

Я криво усмехнулся, сжимая кулаки.

— Нотации пришел читать? Не поздновато?

— Такому как ты, уже ничто не поможет.

Его презрительный надменный тон больно бил меня прямо в сердце. Как я мог считать этого подлеца своим другом? Верить ему и помогать? Где были мои глаза и уши?

— Ты же у на святоша, как я забыл?

— Получше тебя.

— Зачем приперся? Я занят.

— Что ты намерен делать?

Я с трудом изобразил беззаботное удивление.

— Диплом защищать надо. В отличии от тебя, я учусь.

— Жениться собираешься?

— Тебе то что?

— Я задал вопрос.

— Не твое дело.

— Это значит нет?

— Я не обязан перед тобой отчитываться. Убирайся.

— Сдавай экзамены и вали из города. Чтобы я тебя больше не видел.

— А то что?

Димка пропустил вопрос, небрежно взял учебник и бросил его на пол.

— Я хочу жениться на ней. Не бойся, я сказал, что ребенок мой. Когда он родится, я запишу его на себя. Он никогда не узнает, какой подонок его отец.

Вот так и заканчивается дружба. Где-то в глубине души, я все еще надеялся, что Димка просто шутит. Что вот сейчас он рассмеется и предложит погулять. Мы все забудем и простим друг друга. Какой же я дурак. За что он так со мной?

— Забавно. Институт окончен и друг Вася больше не нужен. А ты красавец.

На секунду Димка замешкался, опустил глаза. Его руки дрогнули, но лишь на пару секунд. Он надменно усмехнулся:

— С паршивой овцы хоть шерсти клок. Нужно было больше иметь тебя.

Я сильнее сжал кулаки, суставы жалобно хрустнули. Физическая боль не затмила душевную.

— Конечно, ты же любишь объедки с чужого стола. Вот и сейчас, не так ли?

— Не смей так о ней говорить.

— Не хочешь слушать правду? Она сама залезла в кровать. А как стонала. У вас такое было? Нет?

Я видел, как корчится от боли тело Димки. Он словно сжался и уменьшился в размерах. В его глазах плескался огонь и ненависть.

Я ликовал: враг повержен и истекает кровью. Но почему мне не стало легче?

Вдруг Димка надменно улыбнулся и повторил:

— Значит, я могу забрать твоего ребенка?

— Забирай и не приходи больше. Ненавижу вас.

Димка достал из кармана мелочь, бросил на стол несколько монет.

— Цена тебе копейка, но я не жадный.

Он засыпал монеты в карман и достал кошелек. Вынул крупную купюру и осторожно положил на стол.

— Это тебе. Плата за ребенка. Не смей к нему приближаться.

— Покупка совершена. Поздравляю, дебил.

Я улыбаясь подошел к столу, уже хотел взять купюру, но в это время у двери кто-то вскрикнул, раздался грохот и звук разбитой посуды. Я обернулся и увидел маму. Она зажимала рот полотенцем, в ее глазах мелькал ужас.

В запале ссоры, я не заметил, как она вошла в комнату с подносом в руках. Сейчас он лежал на полу, две разбитые чашки валялись рядом. От лужи шел пар. Часть горячей жидкости попала на голые ноги мамы и кожа покрылась красными пятнами. Видимо она слышала наш разговор и выронила поднос.

— Сынок, что он говорит? Что это значит?

Димка победно улыбался. Он наверняка видел вошедшую маму, поэтому и устроил весь этот цирк. Он встал и пошел к двери.

— Не провожайте, я знаю где выход. И не забудь, ты продал ребенка и забрал деньги. Теперь он мой. Я откупился.

При этих словах мама вздрогнула и упала в обморок.

Я думал, что достаточно ненавижу Димку, но в тот момент я был готов разорвать его на части, но успел лишь крикнуть вслед:

— Дурак.

Задыхаясь от гнева, я подбежал к маме. Ее лицо было бледнее снега. Она почти не дышала. Пришлось вызвать скорую.»

Борис Иванович обхватил руками плечи и медленно качался из стороны в сторону.

— Нехорошо вышло.

Вася закрыл глаза, его руки мелко тряслись, на глазах блестели слезы.

— Осуждаешь?

— Ты был совсем юн и глуп. Не каждый взрослый делает правильный выбор.

Борис Иванович смотрел на соседа и думал: «Почему судьба дает людям такие испытания? В чем провинился маленький Василий? И чем провинился он? Он был лишь немного старше.»

Усилием воли он отогнал подступающие мысли, посмотрел на Василия.

Сосед сидел с закрытыми глазами, опустив голову. Вдруг он открыл глаза, в них теплилась надежда и благодарность.

— Не ожидал, что ты поймешь меня. Прилежный семьянин, любящий муж и отец.

— Родители сильно ругали?

— Мама плакала. Просила одуматься и хотя бы записать на себя ребенка, но я уперся как лось. Отец сказал, чтобы сразу после экзаменов я уезжал из города и не лез в семью девушки. Раз так решила судьба, ничего не изменишь.

— И ты уехал?

— Дома стало совсем плохо. Мама все время плакала и говорила, что не знает, как вырастила такого бесчувственного сына. Отец и вовсе уехал к родителям, и вернулся только после моего отъезда.

— Кто-нибудь поддержал тебя?

— Никто не знал. Не тот случай, чтобы сообщать новости.

— Получил ты свободу в большом городе?

Василий усмехнулся, стер со стола невидимый мусор.

«Отец сдержал слово: в городе я получил хорошую работу. Его старый друг взял меня без разговоров. Я приступил к работе, вокруг меня постоянно крутились красивые девушки, но я почему-то стал их бояться. Все время боялся залета и вспоминал Мышку. Она являлась мне в снах и наяву. Мне все время мерещилось, что она плачет и