в зеркале отражался незнакомый мужчина: высокий и широкоплечий. Вот тут-то и появился на свет я. Новый и чужой.

— Что было дальше?

«Изменился не только я, изменилось все вокруг. Те, кто презрительно фыркал и прятал глазки, вдруг воспылали любовной страстью. Девушки разных мастей выстроились в ряд за новым подарком. Они томно вздыхали, подбрасывали записки, телефон не унимался ни на минуту. Все клялись в вечной любви и верности.

Но больше всех изменился Димка, тот, к кому я тут же побежал с доброй вестью. Увидев меня, он растроился и впал в уныние. Я стал выше и красивее его, да и родители мои побогаче будут. Его вчерашние зазнобы бросились в мои объятья, забыв вчерашнего любимца. Он стал замкнут и почти не разговаривал со мной. Избегал встреч и не брал трубку. Когда я позвал его на вечеринку, он только вяло что-то пробубнил и поспешил удалиться. Третьим лишним он быть не хотел.

Сначала я даже расстроился, но жизнь била ключом, у меня снесло голову. Да и обида проснулась. Она жгла изнутри, колола сердце и требовала отмщения. Я забросил учебу и бросился в поток веселья. Менял девчонок, как перчатки, бросал не раздумывая и не парился о завтрашнем дне. Все было хорошо, просто отлично.

Димка все больше избегал меня и однажды я заметил, как он вертится вокруг простенькой девушки со второго курса. Это было забавно. Вчерашний ловелас, разбивший кучу сердец, краснел и заглядывал в глазки неприметной серой мышке. Вот умора.

Я не мог понять, что происходит и решил поговорить с другом. Подкараулил его после занятий и начал без предисловий:

— И что это было?

Димка был необычно строг и напряжен.

— О чем ты?

— Она совсем не в твоем вкусе.

Димка схватил меня за воротник рубашки. Его лицо, и без того недоброе, перекосила маска ненависти. Таким я раньше его не видел.

— Не трогай ее. Слышишь?

Его тон и взгляд… Они вывели меня из равновесия. Он словно хотел испепелить меня. В нем было столько презрения и ненависти, что я чуть не превратился в камень.

Я задохнулся от возмущения. Кровь ударила в голову и мозг отключился. Я не мог простить такое «лучшему» другу.

С трудом мне удалось сохранить спокойствие и нагло улыбнуться:

— И что же в ней особенного? Может я не досмотрел?

— Она не такая. Понимаешь?

— Две руки, две ноги, посередине — дырка. Все как у всех. Обычная.

— О чем с тобой говорить? Дурак.

Вот так. Я еще и дурак. Мы столько дружили, прошли огонь и воду. Всегда вместе, не разлей вода. И тут такое. Конечно, куда уж мне.

Я попытался улыбнуться и успокоить Димку:

— Да что с тобой? Ссоримся из-за девченки.

Димка покачал головой. Он смотрел на меня свысока и как-то по взрослому:

— Мы уже не дети. Пора взрослеть и отвечать за поступки.

Смотрю на друга верного и не узнаю его. Словно подменили. Опоила она его или приворожила? Девчонки на любые гадости способны. Спасать друга надо.

— Давай вечером сходим на дискотеку, развлечемся. Девочек снимем. Вся твоя хандра в миг улетучится.

— Хватит, набегался. Такие отношения ни к чему хорошему не приводят.

— Тебе же нравилось.

— А теперь разонравилось. Люблю я ее, понимаешь?

Димка смотрел на меня и ненависть на его лице сменилась болью. От неожиданности я расхохотался, не зная, что сказать.

— Все, я купился. Ловко ты меня провел.

Димка потянул меня за воротник, я не поддался. Ткать натянулась, но выдержала. Он сузил глаза и прошипел:

— Отец прав, из тебя не выйдет толка. Ты просто пустышка.

Это было слишком. Как раб, я делал за двоих уроки в школе, писал Димке лабораторные и курсовые, решал контрольные, вел тетради и вот благодарность. Первый раз я задался вопросом: «А был ли у меня друг?»

Я потерял контроль. Обида, ненавись и жажда мести затуманили мозг:

— Спорим, месяца не пройдет, как она сама ко мне в постель прыгнет?

Мы сверлили друг друга взглядами и вряд ли кто-то смог бы поверить, глядя на нас в тот момент, что мы неразлучно дружили почти десять лет. Вернее, наивный я, считал этого парня своим другом.

— Если тронешь ее…

— Тогда что?

Димка убрал руку. Его лицо выражало ненависть, а кулаки сжались:

— Я тебя предупредил, — процедил он и пошел прочь.

Я не стал догонять его или кричать вслед. Словно прирос к полу, не в силах пошевелиться. Мое сердце разрывалось от боли и обиды. За что он так со мной? Почему? Разве я когда-то обидел его или сделал что-то плохое? В чем я виноват?»

Борис Иванович смотрел на замолкнувшего Васю и не знал, что сказать. Его сердце щемило и требовало лекарств, но он не шевелился.

Лицо соседа выражало удивление, боль и тоску одновременно. Он смотрел на полную Луну и беззвучно шевелил губами. Сейчас он похож на одного растерянного паренька из далекого прошлого. Почти такого же, каким был сам Борис Иванович. Когда-то. Очень давно. В прошлой жизни.

— Ты выиграл спор?

Борис Иванович знал ответ, но, где-то в глубине души, надеялся на чудо.

Вася повернулся на голос. Его пустые глаза ничего не выражали. Понадобилось несколько минут, прежде чем он вышел из своих мыслей и продолжил рассказ.

«Я быстро забыл о девчонке и о глупом споре. И без того хлопот хватало. С гулянками я забросил учебу, накопилось много хвостов. Преподаватели качали головами и осуждающе смотрели на меня. Родители устроили истерику и мне пришлось собрать всю волю в кулак и вернуться к учебе.

Это было непросто. Новые дружки и подружки названивали мне и звали гулять. Не знаю, как тогда справился. Мне зачли прошлые успехи, я с трудом закончил семестр и сдал экзамены. Даже не знал, что полученные с таким трудом знания, могут быстро выветрится за каких-то пару месяцев. Я поклялся родителям, что