Кирилл замер с уже занесенным кулаком для следующего удара.

— Что ты сейчас сказал?

— Видел я чертей твоих, на кладбище, — ехидно улыбнулся Слава, — и что шестеришь ты на них, знаю, — говорить он старался, как можно спокойнее и хладнокровнее, хоть и давалось это с усилием. И результат не заставил себя ждать — глаза Кирилла округлились, а сам он побледнел. Без сомнений, он понимал о чём идёт речь.

— Что… Ты?! Как?!

— Кирюх, о чём он базарит? — вопросил тот, что держал Славу с левой стороны. Стасом его вроде звали, а может и Антоном.

— Давай заканчивать, сейчас уже звонок будет, спалят нас! — подключился и второй.

— Да заткитесь вы! — гаркнул Шмелёв на своих же товарищей. — Почему? Почему?! — он впивался непонимающим и наполняющимся безумием взглядом в Вячеслава. — Как ты смог?!

— А что, твои паханы тебе не рассказали? — ему даже не надо было изображать удивление. И если Кирилл не был в курсе, что Слава был, это ему только на руку. — Они ж и мне присоединиться предлагали, в ваш кружок по интересам. Мол, толку с меня может поболе быть, чем с тебя.

Сейчас для Славы главное было выйти из сложившейся ситуации с минимальными потерями. Либо затянув время, так что бы им пришлось его отпустить, либо уловив момент дать дёру и добраться до своих пацанов. Если Шмелёв решил шакалить, значит как с собакой теперь с ним разговор и будет. А ведь мог просто в честной драке одолеть Славу и всё, и уважение бы было и претензий не было. В прошлой раз он ведь был близок, чертовски близок!

Вот именно, чертовски, понял Слава. Не было у них никогда «честной» драки. И видимо, быть и не могло.

Последняя же фраза, целиком пропитанная уничижительной желчью, возымела на Кирилла оглушительный эффект. Он несколько раз нелепо хлопнул глаза, затем голова его как будто в судороге дёрнулась к левому плечу, а после он схватился руками за виски, словно испытал неожиданный приступ боли. Когда же он обратно поднял свой взгляд на Вячеславу, тот содрогнулся.

В глазах Шмелёва больше не было ничего человеческого. Взгляд зверя, готового растерзать тебя на части в эту же секунду! Вот что там было. Кровожадность, от которой бежали холодные мурашки по всему телу. Слава никогда не считал себя бесстрашным. Бывало порой и он пугался, но главным считал не дать страху овладеть собой и начать управлять как куклой на нитках из детского театра. Но сейчас все было иначе, как будто впервые по-настоящему. И испугался он не столько головой, сколько всем своим нутром и естеством. И оно призывало бежать! Бежать как можно скорее!

— Убью, — как-то странно прохрипел Кирилл и опустил правую руку в карман своих штанов.

— Эй, ты чего?! — подручные Шмелёва сами не на шутку перепугались и почти полностью ослабили хватку на Славе. Он почувствовал это, и был готов сделать рывок в любое мгновение.

Блеснувшее лезвие перочинного ножа подтвердило самое худшее. Шутки закончился.

Увидев нож в руках своего одноклассника Антон, или как его там, и второй отшатнулись от Славы окончательно освобождая его.

— Ты с ума сошел?! — эти ребятки видимо не всё до конца знали про своего старшого, и явно с таким уже не были согласны.

— Заткнулись! А ты! — он направил остриё в сторону Славиной груди, — залез куда не следовало, и за это заплатишь!

— Эй, что у вас происходит? — дверь приоткрылась и в ней показалась голова третьего, оставленного на стрёме.

Все на мгновение отвлеклись на него и Слава понял что действовать надо либо сейчас, либо уже никогда. В самом мрачном, прямом смысле. И пусть поджилки предательски поддергивались, а надпочечники работали на полную, заставляя чувствовать, как всё внутри, от самого паха, сжимается, он принудил себя действовать.

Хитрого не надо было ничего, поэтому он просто со всей силы лупанул ногой по внутренней части голени Кирилла, лишая того равновесия, и бегом рванул прочь. Приоткрытую дверь, с головой парнишки, он просто вышиб, свалив с ног этого «портье».

— Стой! — раздался сзади голос Шмелёва бросившегося в погоню.

Самым верным решением было бы бежать в класс, но в голове у Славы сейчас творился такой кавардак, что трезво мыслящим его назвать было крайне сложно. Убежать, спастись, выжить — простые инстинкты взяли вожжи в свои руки и гнали его во весь опор. Когда на тебя смотрит холодная заточенная сталь, многое очень быстро меняет своё значение. А уж представление, что все может закончиться на грязном белом кафеле школьного туалета в луже собственной крови…

Мать бы убила Славу за такое, и этого он бы себе уже не простил.

Правда в этом случае бы он стал просто фотокарточкой стоящей в рамке, в серванте, рядышком с отцом…

Нет! Такого он не может допустить! Никогда!

Страх, ярость, злость и ещё что-то непонятное перемешивались в нём. А ноги несли по лестнице, на второй этаж, а там в «кишку» — длинный узкий коридор, проходящий вдоль актового и спортивного залов. Кирилл бежал следом — он слышал и чувствовал его.

Неужели он хотел догнать Славу и закончить начатое несмотря ни на что? Средь бела дня, посреди школы, на глазах у кучи людей? Должно быть Шмелёв либо окончательно и бесповоротно слетел со всех мыслимых и не мыслимых катушек, либо на столько верит что его черти ему помогут. А скорее и то, и другое разом. И наплевать если этого придурка посадят за убийство. Слава не хотел умирать! И не желал такой вариант рассматривать.

Но тогда вставал логичный вопрос — что делать? Вступать в эту навязанную игру, и самому идти на мокрое? Убей или будешь убит — казалось бы просто и не тривиальный выбор. Но от чего тогда его так сложно сделать? А если не сделать, что тогда? Ну убежит сейчас Слава от это чертеслужника, а дальше что? И если улицы ещё широкие, там разойтись можно, то школа, то у них одна родимая, здесь никуда друг от друга не деться. И каждый день так не набегаешься. Значит, как ни крути, придётся убить Кирилла? И сесть за это! Замечательно!