Да, так оно и будет. Налетит, как саранча, рой бизнесменов. И вынесут, все, что не привинчено. А что привинчено — отвинтят и тоже вынесут. И от города останется декорация. Такая, знаете — как в кино. Одна стенка.

Джекоб стало грустно. Ему нравился этот город. Он был удивительно красив. Было обидно, что от него останется лишь красивый мыльный пузырь.

Несколько дней ничего особенного не происходило. Правда, продолжали случаться мелкие ЧП. Но причины были в зауряднейшем упадке дисциплины. В самом деле. К примеру, несколько итальянцев решили, видимо, что они в Венеции — прихватили с собой дюжину местных девиц, нашли возле пристани какую-то посудину, которую с некоторой натяжкой можно было считать катером — и отправились кататься по рекам и каналам. Когда они вышли в Неву, посудина самым вульгарным образом перевернулась и затонула. Спасти не удалось никого. Ну, и так далее. Обычное дело. Если армия сидит в большом городе без какой-то конкретной цели, да еще при благожелательном равнодушии населения — солдаты начинают озорничать. Что всегда заканчивается не слишком здорово.

Но в конце концов случилась куда более неприятная вещь. Пропал патрульный «хаммер». Исчез без следа. Это было куда серьезнее. Когда военнослужащие гибнут по собственной неосторожности, это воспринимается спокойно. Но когда пропадают без вести… Это действует удручающе — как на солдат, так и на общественность метрополии.

На поиски исчезнувшей машины отправились с раннего утра. Джекоб, который пристроиться в поисковую группу, даже удивился серьезности, с которой раскочегаривалась вся эта затея. Впрочем, тут в самом деле было много непонятного.

Последней весточкой от патруля было радиосообщение. Командир докладывал, что заметил на том берегу Обводного канала «Нечто» и направляется, чтобы разобраться. Потом связь оборвалась. В момент разговора машина находилась как раз за мостом через этот чертов канал. Вообще-то на тот берег канала патрули не совались. Если верить карте, места, куда ушла машина, были жуткой глухоманью. Там у русских находились какие-то производства, заводские цеха и склады. Словом то, что они называли promzona. Все это было заброшено задолго до появления тут американцев. Нынешние власти и не пытались поставить кварталы на том берегу под свой контроль. Хотя бы потому, что это было ни к чему. Людей в них не обитало. Ни мирных, ни бандитов.

Конечно, можно предположить, что командира патруля потянуло со скуки искать на задницу приключений. Но…

Было в этой истории и еще что-то непонятное. Уж больно много началось вокруг нее всяческой суеты. Из штаба прибыл какой-то разведывательный хмырь в новенькой форме, которую он явно не привык носить. Судя потому, как с ним обращался лейтенант Келли, командовавший местными патрулями, хмырь был большой шишкой. Сам Келли, между прочим тоже отправился в поиск — с кислой мордой влез в головной «хаммер» в компании с разведывательным типом. Что было тоже необычно. В обязанности лейтенанта это не входило, мог бы вполне послать сержанта Ричардсона. Тем более, что Келли никогда не был замечен в особом желании выскакивать из штанов. В корпус, направлявшийся в Россию он завербовался исключительно из-за экстренной необходимости в наличных. Это город внушал ему непреодолимое отвращение. По своей воле он бы и носа не высунул с базы.

Отправились таким порядком. Вереди шел «хаммер» с крупнокалиберным пулеметом, за ним тяжело лязгал бронетранспортер, следом шел командирский «хаммер» а потом еще два. Вскоре выбрались на Невский проспект, точенее, на ту ее часть, которую аборигены называли «Старо-Невский». Улица сохранилась в достаточно приличном виде и была почти безлюдна. Окрестные дома, особенно их первые этажи, находись в ужасном состоянии — все витрины носили следы погромов. Говорили, что тут до последней Демократической Революции находились дорогие магазины и рестораны. Миновали сожженное здание, где вроде бы, находился коммерческий банк. Как отметил Джекоб, он носил следы серьезного штурма. На окрестных домах виднелись и следы попаданий от гранатометов.

Впереди показалась площадь, за которой виднелась lavra. Возле ворот был оборудован по всем правилам военной науки блок-пост — заграждение из мешков с пеком, из-за которых таращился крупнокалиберный пулемет. Охраняли блок пост люди весьма примечательного вида. Это были крепкие бородатые парни в черных рясах — которые в этой стране носят священнослужители. Только вот на плечах у парней висели очень даже мирские автоматы Калашникова.

Парни были слушателями располагавшейся в Лавре духовной семинарии и академии. Когда в городе начался полный хаос, они смогли организоваться, достали оружие, да и инструкторы, по слухам, у них имелись вполне подходящие. Так или иначе, но все бандиты предпочитали обходить Лавру стороной. Что же касается новых властей, то с ними у «монахов», как их называли, были своеобразные отношения. Они не то, чтобы отказывались от сотрудничества. На словах их лидеры были готовы помогать наводить порядок. Но как-то так выходило, что от реальной помощи они очень хитро и тонко уклонялись. Генерал Адамс скрежетал зубами, но вынужден был терпеть. Он отдал строжайший приказ, грозящий самыми тяжелыми карами за любое «оскорбление религиозных чувств местного населения». Адамса можно понять. До экспедиции в Россию он служил в Иране и Узбекистане — где усвоил, что трения с духовенством в отсталых странах могут привести к совершенно непредсказуемым последствиям. При нем случилась знаменитая Ферганская резня, когда весь американский гарнизон был уничтожен, а потом три недели в до этого совершенно мирной и спокойной Фергане шли свирепые бои, которые подорвали престиж американской армии в Узбекистане, скорее всего, навсегда. А с чего все началось? Да с того, что какой-то американский солдат, нахлебавшись джина, захотел осмотреть мечеть и не пожелал снимать у входа ботинки… Вот потому-то религию старались никоим образом не трогать. Наоборот. Пожелай «монахи» — и генерал Адамс тут же вывали бы им всевозможную помощь — какую он только оказать. Кое-кто из священников, кстати, этим уже воспользовался на полную катушку. Но «монахи» не желали. Предпочитали держаться в стороне.

Впрочем, как казалось Джекобу, в Петербурге такие реверансы в сторону духовенства были излишними. Это вам не мусульманский Восток. Русские, если уж говорить честно, были не слишком-то религиозны. Хотя до смуты и считалось, что подавляющее большинство населения вернулось к православию. Но в это как-то не очень верилось. Хотя бы потому, что множество красивых местных храмов стояли разграбленными и загаженными до неприличия. Оттуда не только вытащили все, представляющее хоть какую-то ценность, но и украсили стены похабной росписью — словом, превратили в свинарники. А вот главный храм Церкви Сатаны, которая кстати, усердно сотрудничала с новым режимом, был всегда полон народа.

Но приказ есть приказ. Колонна прижалась к полуразбитому зданию гостиницы, широко огибая подходы к Лавре, демонстрируя, что не имеют желания вторгаться на чужую территорию.

Поисковая экспедиция вышла к набережной Обводного канала. Зрелище открылось сильное. На той стороне, словно сказочный замок, сторожащий заколдованную страну, высилась башня мукомольного завода, над которой кружились вороны. Разумеется, на той стороне не просматривалось ни одного человека.