Джайлс пожал плечами, недовольный отсутствием у нее интереса к его роли в доставке цветов.

– Думаю, так оно и есть, если он сообщил человеку Паркса, что именно надо мне сказать.

Но как это оказалось возможным? Разумеется, кое-кто видел, как Мэгги садилась в карету барона на площади Ковент-Гарден и в Сент-Джайлсе, но кто мог знать, кем являлся барон и куда ее повез? Если, конечно, за ними не проследили. Они двигались не слишком быстро, и хороший бегун вполне мог поспеть за ними. Мэгги ощутила покалывания в затылке. Она лучше кого бы то ни было знала, что заметить слежку крайне трудно, да еще в том состоянии, в котором она тогда пребывала.

Мэгги подошла к окну и отодвинула шторы. В этом месте на улице газовые фонари располагались близко друг от друга и верхушки тонких столбов едва различались в тумане. Коммерсанты уже возвращались домой после работы. Она увидела два двухколесных экипажа и нескольких мужчин в шляпах и строгих пальто. Однако особое внимание Мэгги привлекла на углу улицы маленькая фигурка в пальто не по размеру, которое почти волочилось по земле, а над плечом торчала метла.

Это подметальщик улиц. Был ли он человеком Дэнни? Впрочем, в настоящее время кто откажется подзаработать? Голова мальчишки повернулась в ее сторону, и Мэгги была готова поклясться, что паренек осматривал дом барона долгим напряженным взглядом. Затем он отвернулся.

– Слышишь, Джайлс, тебе следует избегать Дэнни, – твердо сказала Мэгги, отходя от окна и опуская штору.

– Да, мамуля, – равнодушно ответил Джайлс. Он хорошо знал, что если Дэнни захочет кого-то достать, то в Лондоне не найдется места, где можно укрыться от него.

Мэгги надеялась, что будет в безопасности в доме барона, но, видимо, она ошибалась. Комната вдруг показалась ей в большей степени мрачной, чем безвкусной, газовые светильники – тусклыми, а стены – давящими на нее. Мэгги заскучала по знакомой обстановке на Черч-лейн, где ей был знаком каждый звук, грозящий опасностью, где она ощущала уличное движение, как старый моряк, который чувствует костями изменение погоды.

Правда, привычная обстановка создавала лишь иллюзию безопасности. Сейчас лучше всего держаться подальше от своих подопечных, так что если Дэнни доберется до нее, они по крайней мере будут в безопасности.

С этой мыслью она повернулась к Джайлсу:

– Тебе надо возвращаться домой.

Джайлс подчищал последние капли подливки кусочками хлеба и со смаком запихивал их в рот.

– Да, мамуля, – повторил он с полным ртом. – Я, пожалуй, побегу. – Он удовлетворенно похлопал себя по животу и двинулся к двери.

Мэгги хотела бы разделить его беззаботность. Она смотрела на пустую тарелку без малейшего чувства голода, стараясь понять, чего хотел от нее Дэнни. Что бы там ни было, она не вернется к прежней жизни, с которой рассталась той ночью на мосту четыре года назад, решив покончить с воровством и безрассудным прошлым, и теперь не желала воскрешать его.

Мэгги медленно подошла к лежащему на кровати узлу и развязала его. Там были две запасные ночные сорочки, прошлогоднее платье, пара чулок и три нижние юбки, которые она не носила в настоящее время. Все это она поместила в огромный шкаф в гардеробной, и ее личное имущество, за исключением костюма Маленькой Пег – девчонки-сорванца – не заняло даже одной полки. Старый черепаховый гребень и такую же щетку, шпильки и ленты она поместила на туалетный столик вместе с ожерельем из цветного стекла, которое однажды ей преподнес некий поклонник Маленькой Пег. Остался только револьвер, поблескивавший в центре платка.

Мэгги взяла его. Он был тяжелым, каким и должно быть оружие, и его перламутровая рукоятка холодила руку. Мэгги хотела положить револьвер в ящик секретера в спальне, потом передумала и сунула его под матрас с краю так, чтобы можно было быстро достать. Ей следовало бы давно продать его, но после той ночи, когда застрелила Джонни, она так и не смогла расстаться с ним. Что значил для нее этот револьвер, Мэгги не знала. Возможно, он был олицетворением ее свободы, ее вины, ее прежней и новой жизни – все это сосредоточилось в куске металла. Кроме того, он служил напоминанием о хрупкости ее независимости и о том, что осталось несделанным.

Она боялась, что будет вынуждена сделать это, чтобы окончательно стать свободной.

Отбросив эти мысли, Мэгги разделась до нижней сорочки. Ее одежда еще хранила запах барона, а когда она стянула и сорочку, то почувствовала исходивший от тела пряный аромат мускуса, который возбуждал в ней желание и настоятельную потребность, наряду с сожалением, что этот мужчина оставил ее на ночь одну. Несомненно, он достаточно силен, чтобы защитить ее от Дэнни. Однако нельзя забывать, что барон сам по тебе представляет опасность, поскольку привык делать то, что ему нравится, и требовать беспрекословного послушания. В его объятиях она может чувствовать себя защищенной от хитрого негодяя, но она не уверена, что сможет оставаться независимой, не подавляемой властной личностью барона.

На внутренней стороне бедра Мэгги обнаружила пятно крови. Она долго смотрела на него, а затем поплевала на кончик простыни и стерла кровь.

В этой комнате на стене не было вешалок, как в спальне ее прежней квартиры, но и класть свою одежду вместе с новыми чистыми вещами она тоже не решилась, поэтому положила ее на возвышение рядом с кроватью, прежде чем надеть свежую сорочку. Затем погасила газовые светильники, откинула покрывала, легла в постель и попыталась уснуть, чувствуя себя ужасно одинокой.

По мере продвижения кареты на запад туман становился менее густым, хотя белая пелена продолжала клубиться вдоль дороги. Чарлз смотрел в окошко, когда они проезжали мимо гостиницы, в полутемном дворе которой стояли лошади, терпеливо ожидая, когда их запрягут в очередной экипаж.

«Как здесь все отличается от гнетущего однообразия Челси!» – подумал Чарлз, когда в окошке замелькали большие дома, наполовину скрытые высокими стенами, воротами и живыми изгородями. Как велико отличие от лабиринтов улочек и грязных дворов Сент-Джайлса! Здесь высшее общество находит временное убежище от смога и представителей буржуазии, которые все более и более теснили аристократов в их старых, любимых местах – в Мейфэре и на Пиккадилли. Здесь дома не жмутся друг к другу и при каждом особняке имеется небольшой участок земли, так что богачи могут наслаждаться преимуществами своего местоположения во время лондонского светского сезона, не испытывая никаких неудобств.

А он собирается взять девушку из самой грязной части мрачного города и привезти ее… сюда? Перед мысленным взором Чарлза возникло довольно привлекательное, настороженное лицо Мэгги, в котором отражались смышленость и раннее познание зла, царящего в мире. Он попытался представить девушку с таким лицом в данной обстановке.

«Не такая уж она подходящая, как ты думал», – пронеслось в глубине сознания, где таились все его сомнения. Чарлз нахмурился, глядя на особняк с бойницами, претендующий на старинный вид, хотя известковый раствор в его стенах едва только высох. Мэгги была невинной, по крайней мере в физическом смысле, однако вела себя так, как не должна себя вести невинная девушка.