— А что, неужто сомнения есть?

— Ну...знаешь...мала ты еще. Мне хоть сто тестов покажи, а я все думаю — прохиндейка мамаша.

— Тоже мне, оракул. Вы думаете так легко тест ДНК подделать?

— Легко-нелегко, о том не ведаю. А что баба мутная — зуб даю.

«Вставную челюсть, ты хотела сказать...» — подумала Мира, беззастенчиво пялясь на ровный ряд белоснежных зубов Лили.

— Ну и пусть. Сами разберутся, — Пташкина уже хотела закончить разговор, как вдруг секретарша противно протянула.

— Ну конечно...тебе-то чего? Сама напортачила, не справилась с дитем малым, а Левушке теперь сиди дома вместо няньки. А еще баба называется...

Мира аж задохнулась от возмущения.

— Это я не справляюсь?

Лиля мерзко ухмыльнулась.

— Ты-ты...

— Это он вам так сказал?!

— А то как же. Так и сказал — не справляется, Лилечка, такие уж нынче женщины пошли... безрукие да бессердечные. Им бы только в клубах на копытах своих скакать, какие уж тут дети.

— Откуда... — Мира хватал ртом воздух, — С чего вы взяли, что я скачу?!

Секретарша развела руками, в очередной раз доказывая, что и правда знает все на свете и Пташкина даже кулаки сжала.

«Да ну ее к черту! Пусть думает, что хочет, ведьма кудрявая!»

— Всего доброго, Лиль Пална, — взяв себя в руки, улыбнулась Мира и резко развернулась на каблуках в направлении выхода. А в голове билась только одна мысль:

«Козлина ты, Аверьянов, хоть и казался человеком!»

ЛЕВ

Лев взглянул на голубое небо, в котором с криками парили белоснежные чайки и вдохнул соленый морской воздух. Соломенная шляпа колыхалась от ветра, то и дело норовя слететь, и Аверьянов придерживал ее одной рукой, а второй держал рыжего мальчишку за плечо. Тот так и норовил сбежать, и больше всего Лев опасался, что ребенок может утонуть в неспокойном море. Где-то позади, сквозь плотные ряды лиан и пальм слышался звонкий смех. Аверьянов обернулся и попытался разглядеть, кто это так заливисто смеется, но ему это никак не удавалось — слишком густая крона скрывала обитателей леса. Он пошел навстречу, но споткнулся и полетел кубарем вперёд, распластавшись на пыльной земле. Встряхнулся и почувствовал сильную боль в ноге. Встал на карачки, ощупал на глазах опухающую лодыжку и тут только понял, что рыжий мальчик куда-то исчез. Вдруг откуда-то из-за кустов раздался истошный детский крик:

— Там Пташкина умирает, скорее. Умирает...

Лев, забыв про боль в ноге, ломанулся сквозь густые заросли, обдирая в кровь кожу, а голос продолжал звать на помощь, становясь все громче и громче. А Лев все бежал и бежал, но не видел ни Пташкину, ни рыжего мальчика.

— Да где же вы?! — закричал он, без сил падая на землю, но вместо земли покатился вниз, в канаву, словно бочонок, на самое дно огромной ямы с лужей посреди.

Аверьянов замер в паре сантиметров около грязной жижи и решил немного отдохнуть, раскинув руки и приходя в себя. А отдохнув, кряхтя поднялся на колени и взмолился:

— Пташкина, вылезай! Не подглядывай, вылезай, кому говорю!

Сверху послышался звонкий смех, и он поднял глаза. Над канавой стояли Мирослава Сергеевна и рыжий лохматый мальчик. Кажется Стёпка. Сын. Они смеялись над Аверьяновым и заполоняли собой все вокруг...и вот уже не один рыжий мальчик щерил в улыбке рот, а два, три, четыре... и все они кричали:

— Я не виноват! Это Васька натянул веревку!

— Хреновая у тебя экономка!

— Это Жучка, она будет жить с нами...

— Тебе просто надо расслабиться...просто расслабиться...

Пташкина протянула к нему свои длинные-предлинные руки, дотянулась до ремня и стала его расстегивать, заливисто хохоча. Лев попятился назад, больно ударился головой о край тумбочки и проснулся.

Пот лился ручьем, и Аверьянов включил ночник. Ничего страшного, всего лишь очередной страшный сон. Правда отчего-то вновь ему приснилась эта несчастная Пташкина, ставшая уже героиней его ночных кошмаров.

Аверьянов поднялся с постели и накинул халат — подарок Ани из Америки. Лев с содроганием вспомнил, как эта ненормальная Мирослава вылезла из-под его кровати с таким очумелым видом, будто увидела инопланетян. У него теперь три года с женщинами напряженка будет, и все из-за этой чудной Пташкиной. Что ж ему теперь, всякий раз под кровать лазить, проверять нет ли там этой чокнутой?

Анну так вообще пришлось отпаивать корвалолом, так испугалась бедняжка. Пришлось даже простить её, лишь бы она отстала со своим неукротимым желанием его расслабить. Спасибо, уже всё. Расслабился так, что больше точно не надо.

Едва выпроводил Анну, как проснулся Степка и весь вечер канючил остаться с ним на следующий день дома. Лев было попытался объяснить пацану, что это невозможно и что его ждет работа, но у того были такие грустные глаза, что скрепя сердце пришлось согласиться.

Весь день они провели за всякими развлечениями, к вечеру к ним присоединилась Анна, пообещавшая попросить прощения у Степы и тот на удивление быстро ее простил.

Ну как простил...

Вначале Тихомирова случайно села на Степкину поделку, которая вся была вымазана клеем. Улыбаясь, Аня пыталась отодрать от платья кусок картона, но отодрала само платье. Суперклей он такой, хороший клей.

Лев ругать Степу не стал, потому что тот и без этого так расстроился от поломанной поделки, что чуть не плакал. Просто достал из шкафа свою рубашку и протянул Анне.

Когда пришло время ужина, в тарелке Тихомировой в рисе вдруг откуда ни возьмись обнаружились замечательные белые червяки, и парочку она даже успела заморить, поэтому вскоре после трапезы она спешно ретировалась в ватерклозет.

Обошлось конечно без промывания желудка, но настроение явно ухудшилось.

«Вот странно, - думал Стёпка, - Червяки только у злыдни были, а грустно почему-то всем» …

— Ты уверен, что это не твои червяки?! — Лев строго нависал над Степой и тот, заливаясь слезами, сквозь всхлипы убеждал, что нет, не его это. Впервые видит.

После ужина (нормального, надо заметить, ужина, без всяких там живых существ) все немного успокоились и собрались в гостиной, чтобы посмотреть какой-нибудь семейный фильм. Шла тридцать шестая минута «Бетховена», когда раздался оглушительный женский крик, от которого в доме зазвенели стекла, а Лев схватился за сердце.

Он подскочил на места, в прыжке врубил свет и потряс заливавшуюся в истерике девушку.

— Что? Что случилось?

— Там...там... там...

— Да что там? Что?

— Там…эта…

— Кто? Что?

— Мышь.

— Кто? -  переспросил Лев, не веря своим ушам.