Клетки крови называются форменными элементами и делятся на три большие группы[53].

Красные кровяные клетки (эритроциты). Самые многочисленные представители форменных элементов. Выглядят как двояковогнутый диск диаметром 6–9 мкм и толщиной от 1 (в центре) до 2,2 мкм (по краям). Служат переносчиками кислорода и углекислого газа, для чего содержат гемоглобин. В одном литре крови содержится примерно 4–5×1012 эритроцитов.

Белые кровяные клетки (лейкоциты). Формы и функции у них разнообразные, но в целом они обеспечивают защиту нашего организма от внешних и внутренних напастей (иммунитет). Размер – от 7–8 мкм (лимфоциты) до 21 мкм в диаметре (макрофаги). Некоторые лейкоциты по форме напоминают амеб и способны выходить за пределы кровяного русла. А лимфоциты похожи скорее на морскую мину, утыканную шипами рецепторов. В одном литре крови содержится примерно 6–8 × 109 лейкоцитов.

Кровяные пластинки (тромбоциты). Это «осколки» гигантских клеток костного мозга, обеспечивающие свертывание крови. Форма их может быть разной, размер – от 2 до 5 мкм, то есть в норме они меньше любого другого форменного элемента. Количество – 150–400×109 на литр.

Жидкая часть крови называется плазмой, на ее долю приходится примерно 55–60 процентов объема. В состав плазмы входят самые разнообразные органические и неорганические вещества и соединения – от ионов натрия и хлора до витаминов и гормонов. Из плазмы крови образуются все остальные жидкости организма.

Тониус Филипс ван Левенгук, более известный как Антони ван Левенгук, определенно получил бы несколько Нобелевских премий, живи он в наше время. Но в конце XVII века этой награды не было, поэтому Левенгуку приходится довольствоваться всемирным признанием как конструктора микроскопов и славой основателя научной микроскопии.

Добившись в своих приборах 275-кратного увеличения, а по некоторым данным, и 500-кратного[54], он сделал множество открытий. В том числе первым описал эритроциты.

Современные последователи Левенгука довели его детище до совершенства. Оптические микроскопы способны давать увеличение до нескольких тысяч раз. И они позволили решить проблему, с которой в XVII веке справиться было невозможно: исследователям удалось рассмотреть прозрачные биологические объекты, в том числе клетки нашего организма.

Другой нидерландец, о котором мы уже говорили в первой главе, физик Фриц Цернике, в 1930-х годах заметил, что ускорение прохождения света по прямой делает изображение изучаемой модели более детальным, выделяя отдельные элементы на светлом фоне. Для создания интерференции в образце Цернике разработал систему колец, которые располагались как в объективе, так и в конденсаторе микроскопа.

Если правильно настроить (юстировать) микроскоп, то волны, которые идут от источника света, будут попадать в глаз с определенным смещением по фазе. И это позволяет значительно улучшить изображение изучаемого объекта.

Метод получил название фазово-контрастной микроскопии и оказался настолько прогрессивным и перспективным для науки, что в 1953 году Цернике была присуждена Нобелевская премия по физике.

Почему это открытие оценили так высоко? Дело в том, что раньше для изучения под микроскопом приходилось обрабатывать ткани и микроорганизмы различными реактивами – фиксаторами и красителями. Живые клетки при таком раскладе посмотреть не получалось: химикаты просто убивали их. Изобретение Цернике положило начало новому направлению в науке – прижизненному микроскопированию.

В XXI веке биологические и медицинские микроскопы стали цифровыми, способными работать в разных режимах – как в фазовом контрасте, так и в темном поле (изображение формируется светом, дифрагированным на объекте, и в результате тот выглядит очень светлым на темном фоне), а также в поляризованном свете, который нередко позволяет выявлять структуру объектов, лежащую за пределами обычного оптического разрешения.

Казалось бы, медикам нужно радоваться: в их руки попал мощнейший инструмент изучения тайн и загадок человеческого организма. Но этот высокотехнологичный метод заинтересовал шарлатанов и мошенников от медицины, которые посчитали фазово-контрастное и темнопольное микроскопирование очень удачным способом выуживания энных сумм денег у доверчивых граждан.

В основе каждой псевдодиагностической методики обязательно лежит какая-нибудь ошибочная гипотеза, опровергнутое учение или явление, существование которого так и не было доказано. В случае с «гаданием по крови» все гораздо интереснее: здесь речь идет ни много ни мало об альтернативном взгляде на происхождение и развитие жизни на Земле.

На рубеже XIX–XX веков шла активная борьба между двумя парадигмами в микробиологии. Первая из них – так называемый мономорфизм. Согласно ей, любой микроорганизм происходит от точно такого же и сам дает жизнь себе подобным. При этом форма, размер и количество потомков остаются приблизительно в одних и тех же пределах. Этой точки зрения придерживались Луи Пастер, Рудольф Вирхов и Роберт Кох. Вторая парадигма – плейоморфизм. Ее сторонники считали, что все многообразие микробов – это лишь последовательные стадии развития неких изначальных организмов, причем форма, размер и количество потомков могли сильно варьировать. Самое интересное, что пример таких вариаций был перед глазами – недавно открытый малярийный плазмодий, отличающийся очень замысловатым жизненным циклом с многообразием форм и прочих характеристик.

Одним из самых убежденных плейоморфистов был немецкий зоолог и энтомолог Гюнтер Эндерляйн (1872–1968), который придумал по сути альтернативную микробиологию со своей сложной терминологией, не совпадающей с общепринятой. Согласно его гипотезе, изложенной в основополагающем труде «Циклогенез бактерий» (1925)[55], существуют мельчайшие частицы живого – протиты, коллоидные белки размером 1–10 нм. Пока они небольшие, их существование в другом организме не только оправданно, но и необходимо. Именно поэтому Эндерляйн относил протитов к эндобионтам, то есть «живым в живом».

Протиты могут сливаться в более длинные цепочки и образовывать сначала филиты, затем – симпротиты, хондриты и т. д. В здоровом организме укрупнение останавливается где-то на этом уровне, никакого вреда такие образования не приносят, наоборот, они даже полезны. Но в неблагоприятных условиях, например при «закислении внутренней среды», формируются патогены: сначала ядра бактерий, потом сами бактерии, которые в конце концов превращаются в два вида циклоидов, грибов. Первый – мукор (Mucor racemnosus) – вызывает болезни крови, позвоночника и суставов. Второй – аспергилл (Aspergillus niger) – ответственен за заболевания легких, туберкулез и рак.