с помещиковым, и, перекинув в огород курицу, стал у ворот стучаться. Вышел тогда Татищева дворник, которого я просил, чтоб он впустил меня в огород его для поимки залетевшей моей курицы. Почему впущен был внутрь, где будучи, высматривал у сказанных девкою кладовых палат, которые были стеною в тот огород, в окнах решётку и затворы, чтоб можно было в те кладовые влезть. А высмотря, пришёл к товарищам своим, которые пять человек дожидались меня у Белого города, близ Ильинских ворот, где, досидев до ночи, пришли в тот Татищева огород.

Отломав ломом железным у кладовой во окне затвор, вложили в решётку небольшое бревно, выломали и, в то разломанное окно влезши, усмотрели несколько сундуков. Из которых некоторых тронули обухами; имеющиеся в сундуках деньги, серебряную посуду и шкатулку, обитую бархатом, взяли,

а сами говорили:

тяб да ляб клетка,

в угол сел и печка!

— Что таково?

— Сам гадай, каково... Вышли из кладовой, — и в то ж время за нами учинилась мелкая раструска, то есть тревога. А мы бежали близ Белого города и, как поравнялись против Чернышева двора, перед которым была великая тина, то мы деньги да пожитки в ту тину бросили и, оставя их, пошли за Москву-реку на двор к генералу Шубину.

Пришед к задним его двора воротам, и стучались у оных, почему вышел к нам человек, который по ночам в доску гремит. Тому мы сказали, что по близости двора их лежит пьяной, и как оной отошёл от ворот, мы, схватя его, заворотили на голову имевшийся на нем тулуп и завязали, чтоб не можно было ему кричать. Вшед во двор, взяли из конюшни лошадей, в стоящий на дворе «берлин» запрягли и поехали к Милютину на фабрику, где взяли знакомую бабу.

Посадя её в тот «берлин», поехали на Чистой пруд к одному купцу и влезли в его чердак, в котором нашли женской убор; нарядили ту бабу и велели ей быть барыней. Поехали назад к Чернышеву двору, где брошены были деньги с пожитками, и по приезде скинули колесо; а нареченной барыне велели выдти вон, и из той грязи деньги и пожитки в «берлин» переносили. В то ж время, чтобы проезжающие мимо нас люди дознаться не могли, то речённая барыня бранила нас и била по щекам, говоря при том: что-де, вам дома смотреть было не можно ли, всё ли цело?

И как без остатку всё забрали, надели по-прежнему колесо, поехали и, остановясь против Денежного двора, вынувши из «берлина» деньги и пожитки, на том месте его и с лошадьми оставили. Ту ж «барыню» повели под руки и, пришед в свою квартиру, наградя деньгами, отпустили её на фабрику обратно, откуда была она взята.

16

А выше показанная господина моего девка посажена была в полицию, где под битьём кошками спрашивана: не имела ли она для покражи тех пожитков какова подвоху или с какими людьми разговоров? Однако в том учинила она запирательство, почему и освобождена обратно.

После помещик отпустил её на волю, и вскоре попала она мне у Гостиного двора навстречу и сказывала, что она от помещика своего уволена и вышла за рейтара Нелидова. Между тем я зазвал её в питейной погреб, где велел себя подождать; а сам, сходив на свою квартиру, взял утаённую у своих товарищей покраденную у господина моего шкатулку, в которой имелось несколько алмазных и золотых вещей, принёс к ней и при том сказал:

только и ходу,

из ворот да в воду.

— Чтоб никому не объявляла?

— Ну-те-ко. И, побыв в том погребу, взяла меня в свою квартиру. По приходе спрашивал меня её муж: какой я человек? Коему я о себе объявил:

что я ни вор, ни тать —

только на ту же стать! —

и имею у себя для жительства данное из Тайной канцелярии письмо. И, вынув оное из кармана, подал ему, чтоб он положил его для сбережения у себя. Притом, как уже напился я пьян, положен был спать.

А первого часа за полночь, встав, пошёл из их квартиры тихим образом, чтобы они слышать и безпокоиться не могли, к живущему поблизости портному мастеру. Перелез в его огород, взошёл к нему в покой, где поработал в маленьком бауле денег 340 рублёв, и с теми обратно в квартиру рейтара пришёл, который говорил мне: для чего я так рано и не сказавши ему с квартиры его ходил? На что я сказал:

наши вислоухи на дворе сторожки;

а ты сыт будь грибами,

держи язык за зубами.

И подошед к преждебывшей девке, а его жене, дал ей те покраденные мною деньги в руки и при том ей говорил:

вот тебе луковка попова,

облуплена готова!

Знай почитай,

а умру, поминай!

И, погодя, взял малое число денег и данное для сбережения своё письмо, пошёл в свою квартиру, — в которой пожив несколько времени, взял с собою шесть человек и пошёл из Москвы на Макарьевскую ярманку.

17

Будучи в дороге, не доходя города Вязников, попал нам встречу едущий с соломою на лошади крестьянин, которого спрашивали мы: где того города живёт воевода? Но он был в то время сыр, то есть пьян, почему бранить нас стал...

Мы, схвати его с возу, привязали к дуге, а имеющуюся на телеге солому зажгли, отчего та лошадь бросилась в сторону, скакала по полям, покамест остались передки. С которыми и с тем привязанным мужиком прибежала она в свою деревню, где мы намерение имели наступающую ночь препроводить, ибо оное дело происходило перед вечером, но, боясь, чтоб нас не узнали, оставя оную, пошли в другую.

18

Потом пришли на ту Макарьевскую ярманку, подошли к Армянскому анбару, где товары сваливают, и я усмотрел в анбаре том тех армян деньги, — которые достать мы себе старались, изыскивая способы. И чрез скорое время поутру вышел из анбара один хозяин для покупки в мясной ряд мяса; а мы велели одному из нас, как оной будет подходить к гобвахте, закричать на него «караул»!

И как взяты они были, мы прибежали к тому анбару, в котором оставлен был его товарищ, сказали ему, что тот попал под караул, почему оной запер анбар и пошёл на гобвахту.

В то ж время, взошед мы в оной, взяли две кисы да три мешка с деньгами, отнесли неподалеку и зарыли в