— Благодарю тебя, — ответила она, почувствовав непривычную сухость во рту. Ей еще сильнее захотелось, чтобы он ушел и оставил ее наедине со своими эмоциями.

— Я пойду, у меня еще есть кое-какая работа, — наконец сказал Тэлбот, протянул ей сверток а потом добавил: — Это поможет тебе чувствовать себя здесь более комфортно. Увидимся за ужином. — С этими словами он исчез в темноте коридора.

Элизабет тяжело вздохнула и, почувствовав некоторое облегчение, присела на край кровати... А она-то надеялась, что уже не будет волноваться, когда увидит его снова. Но теперь она убедилась в том, что ее определенно влекло к Тэлботу — было в нем нечто такое, что она уловила еще в ту пору, когда собиралась выходить замуж за Ричарда. И хотя линия поведения, избранная ею после свадьбы, не допускала ничего, что могло бы вызвать подозрение у ее мужа, в присутствии Тэлбота она всегда испытывала напряжение, граничащее с желанием.

Пока Элизабет была замужем за Ричардом, ей удавалось держать себя в руках. Она старательно избегала общения с Тэлботом, встречаясь с ним лишь тогда, когда это было необходимо. И все эти годы она ни разу в жизни не оставалась с ним наедине.

Вплоть до вынужденной посадки «сессны». До того момента, когда они остались вдвоем в дремучем лесу и за эти три дня так много узнали друг о друге. До того дня, когда безумное желание поглотило ее целиком, словно мстя за десятилетнее воздержание.

В прежние времена, когда ее охватывали непозволительные мысли, она всегда успокаивалась, вспоминая о том, что у нее есть Ричард. И сейчас Ричард хотел, чтобы все вокруг напоминало семейную идиллию. Он вряд ли бы обрадовался, если бы узнал, что его бывшая жена страстно вожделеет его родного брата. Сейчас она была для него единственной женщиной, присутствие которой хоть как-то ослабляло его внутреннее напряжение. Так что собственные переживания на время можно отложить. Сделав глубокий вдох, Элизабет с любопытством потянулась к свертку, который принес Тэлбот.

Развернув бумагу, она осторожно извлекла подарок.

Это была ночная лампа. Изумительная по красоте вещица в виде нежного цветка, в лепестках которого пила нектар маленькая стеклянная колибри. Тэлбот купил ей ночной светильник...

Сердце Элизабет сжалось, на глаза навернулись слезы, а она все продолжала рассматривать неожиданный подарок...

Судьба забросила их в дремучий лес. Оставшись вдвоем, они убедились в том, насколько черной, глубокой и мертвой может быть ночь. И Тэлбот случайно узнал о тайном страхе Элизабет, ее боязни темноты.

Он запомнил это и, вернувшись домой, специально купил ей ночник.

Как только Элизабет водрузила лампу на ночной столик, посреди книг, и воткнула штепсель в розетку рядом с изголовьем кровати, она поняла, что напрасно согласилась приехать сюда.

— Мама, вставай!..

Эндрю нетерпеливо бегал вокруг ее постели — он, как всегда, проснулся очень рано. Элизабет тяжело вздохнула спросонья и попыталась спрятаться под одеялом.

— Я уже встал час назад, и тетя Роза позвала меня помочь ей приготовить бисквиты. Она велела мне позвать тебя на завтрак. Он будет готов через двадцать минут.

Элизабет повернулась на спину и взглянула на сына. Он уже был одет — на нем были голубые джинсы и красный свитер.

— Ты считаешь, что мне и вправду пора вставать?

— Да! — Он залез на постель и схватил ее за руку.

— Ну хорошо, хорошо, — засмеялась она. — Встаю.

Эндрю спрыгнул с кровати и направился к двери.

— Пойду разбужу папу, — заявил он и выскочил в коридор.

Элизабет улыбнулась, вспомнив о том, что на свете есть только один человек, встающий позже ее, — Ричард.

Она пролежала в постели еще несколько минут, затем встала и направилась в ванную. Позевывая, она пустила воду в душе.

Элизабет чувствовала себя ужасно — все из-за того, что несколько предыдущих ночей ей не удавалось как следует поспать. Она с готовностью шагнула под струи горячей воды.

Вчера вечером Тэлбот так и не присоединился к ним за ужином. После ужина Ричард и Эндрю пошли гулять, а Элизабет вернулась в свою комнату, не желая случайно столкнуться с мужчиной, который слишком долго занимал ее мысли.

Весь вечер ночная лампа, принесенная Тэлботом, освещала не столько спальню, сколько ее собственное сердце...

Вытершись и обсохнув после душа, Элизабет стала прикидывать, как бы распланировать день так, чтобы вновь не попасться на глаза Тэлботу. Не может же она с утра до вечера торчать в спальне.

Несколько секунд спустя, облачившись в джинсовую пару и тенниску, она осторожно спустилась на кухню. Но прежде, чем Элизабет сошла с последней ступеньки и шагнула на кафельный пол кухни, до нее донеслись мужские голоса.

Впрочем, ей не составило труда распознать в общем смехе звонкое хихиканье ее сына, обычное несдержанное гоготанье Ричарда и приглушенный голос Тэлбота.

— А вот и она!.. — объявил Ричард, как только Элизабет вошла на кухню. — Присаживайся. — Он указал на кресло между ним и Тэлботом. — Все уже за столом.

— Извините, если заставила вас ждать, — пробормотала Элизабет и, почувствовав запах бекона, зажаренного на масле, и свежеиспеченных бисквитов, скользнула в свое кресло. Усевшись поудобнее, она еще раз потянула ноздрями воздух и уловила аромат геля после бритья, которым с утра воспользовался Тэлбот.

— Ты хорошо спала? — спросил Тэлбот.

— Да, — ответила она, хотя это было не так. — Спасибо, — многозначительно добавила Элизабет.

Тэлбот кивнул, словно прочитал все ее мысли.

— Мы тут поспорили, кто из нас лучше всего готовит пиццу, — сообщил Ричард и победоносно добавил: — Я сказал, что это я.

Эндрю улыбнулся, посмотрев на маму.

— Ведь у меня пицца получается лучше, чем у него, правда, мам? Папа недавно пробовал приготовить мне пиццу, она подгорела, и я не стал ее есть. К тому же он делал ее в микроволновке...

— Все потому, что мы заигрались с тобой во дворе и я забыл о том, что поставил ее в микроволновую печь, — возразил отец и растерянно добавил: — Откуда я знал, сколько именно ее там нужно готовить?..

— Всем давно известно, что лучше всех пиццу готовлю я, — вмешался в разговор Тэлбот. — Несколько окрестных пиццерий неоднократно пытались перекупить наш старинный семейный рецепт. — Его темные глаза весело заискрились, а на губах заиграла улыбка.

Ох уж эта улыбка. Каждый раз, когда Элизабет видела, как Тэлбот улыбается, у нее учащалось сердцебиение. Внезапно она почувствовала, что ей тяжело дышится, и, чтобы чем-то себя занять, принялась уплетать слоистые бисквиты.

— Правда? — зачарованно уставившись на дядю, спросил Эндрю.

— Эндрю, твой дядя Тэлбот городит чепуху, — засмеялся Ричард. — Кроме того, если бы рецепт и впрямь был семейным, я бы его тоже знал.