– Я… – кашлянул Славик, с трудом подбирая слова. – Простите, я взял немного денег, решил, что надо компенсировать. И потратил совсем мало, могу вернуть сдачу…

У входа на кухню стояла невысокая темноволосая девушка. Белые шорты, блузка, беретик. Спортивный стиль. Советская физкультурница и отличница ГТО, как с картинки. Слева на груди вытянутый золотисто-синий значок «Парашютист-спортсмен». Ничего себе хобби у дочери уважаемого юриста! Однако парашютизм в тридцатые был в огромной моде, им увлекалось огромное множество молодых людей!

– Людмила… э… Владимировна? Я не ошибся?

– Не ошиблись, – кивнула миниатюрная хозяйка нехорошей квартиры. Да, сложение у Людочки хрупкое, рост от силы метр шестьдесят, Славику по подбородок. – Дайте угадаю. Говорите на современном русском языке, знакомы с употреблением табака и знаете, какие денежные знаки теперь используются, иначе не взяли бы червонцы. Дверь сейчас затемнена, значит…

– Что – Дверь? – быстро спросил Славик.

– Затемнение. Проход на ту сторону скрыт.

– У нас это называется «слепой период».

– Такое случалось на моей памяти четырежды, я ничего не предпринимала. И вот, дождалась гостей. Наверное, недалекое будущее? Лет десять? Меньше? Одежда совсем как у нас, поэтому так и подумала.

Славик с Алёной переглянулись.

– Разве вы никогда раньше не встречали людей оттуда? – первой решилась Алёна, указав в сторону Двери.

– Встречала. Только из другой реальности, не из нашей. Задолго до нас, вероятно несколько столетий. Давайте пройдем в кухню, я заварю чай. Или вы очень торопитесь?

– Не очень, – твердо сказала филологесса, крепко сжав запястье Славика. – В запасе около часа. Не хотелось бы пропустить окончание затемнения и остаться у вас.

– Вы меня знаете, – уверенно сказала Людочка. – Не испугались и моментально узнали. Страшно подумать, вдруг вы… Мои родственники?

Устроились вокруг стола. Загудела внушительная газовая плита, на которую хозяйка водрузила зеленый эмалированный чайник. Славик неловко молчал – в голове не укладывалось, как можно общаться с умершим человеком. Безусловно, Трюггви, Кетиль или Рёрик-сэконунг с позиций восприятия объективного времени мертвы двенадцать столетий как, но эти бесконечные годы и века воспринимаются абстрактно. С кончины же Людочки прошли считанные недели! А она вот – живая, здоровая и невероятно молодая. Конечно, ей в 1939-м исполнилось всего двадцать лет!

– Я не хотел бы рассказывать о нас, – смущенно проговорил Славик. – Понимаете, знать собственное будущее, на мой взгляд, нечестно. Начнешь подстраиваться под еще не происшедшие события, опасаться, что предсказанное не сбудется, или, наоборот, в страхе ждать будущего. Наверное, стоит оставить всё как есть. Я не прав?

– Получается, вы многое знаете обо мне, – задумчиво сказала Людочка. – Хорошо, пускай. Только один вопрос. Какой год?

– Две тысячи девятый.

– Потрясающе… Значит, там всё хорошо? Вы выглядите благополучными людьми. Прилично одеты, вежливы, пускай и немного стесняетесь.

– Это был второй вопрос, – буркнул Славик.

– Хорошо, хорошо, – встряла Алёна. – Слава, позволь мне? Спасибо. Людмила, я понимаю ваше любопытство, но действительно – это нельзя. Вам будет неинтересно жить. Могу я в свою очередь спросить?

– Пожалуйста. Вам чаю с сахаром? Молока в доме нет.

– С сахаром… Когда затемнение заканчивается, что обычно вы видите на той стороне, за Дверью?

– Это просто. Большая поляна, много валунов, деревья. Дальше к северу – река, это Нева.

– Значит, географическую точку вы определили?

– Разумеется. Обучилась работе с секстаном. Затрудняюсь с эпохой. Безусловно, времена допетровские. Да и шведов там не видно.

– Мы можем назвать точную дату. Единственная помощь, которую мы способны оказать. Когда вы узнали о существовании Двери и проходе на ту сторону?

– В детстве. Папа показал. А ему – бабушка. Папа еще до революции подружился с тамошними обитателями, предполагает, что это финны или карелы. Рыбаки. Очень примитивный народ, однако беззлобный и гостеприимный.

– Так… – Алена пожевала губами, взглянула на потолок и быстро высчитала: – Получается, семьсот девяносто первый год по христианскому летоисчислению. Постоянный разрыв – тысяча сто сорок семь лет и пять с половиной месяцев. Запомните накрепко.

– Спасибо. А вы откуда об этом знаете?

– Не могу сказать. Существование других Дверей для вас секретом не является?

– Нет. Папа знаком с другими хранителями, даже заграничными.

– На этом закончим. – Алёна, так и не притронувшаяся к чайной чашке, встала. – Нам пора. Извините.

Людочка только плечи вздернула. Неслышно шагнула вслед, остановилась в прихожей, так, чтобы видеть Дверь. Не сказала и слова, прощаться не стала.

Алёна вошла во тьму первая, мгновенно исчезнув за непроглядной пеленой. Славик запнулся. Бросил взгляд через плечо. Людочка смотрела на гостя не отрываясь, очень пристально. Что-то неуловимое читалось в ее глазах – искра догадки, узнавания, сомнения…

– Послушайте, – скороговоркой произнес Славик, поддавшись внезапному порыву. – Только не перебивайте. Через полтора года начнется война. С Германией. Сделайте вот как…

Людочка сдвинула тонкие брови, шагнула вперед, взялась тонкой ладошкой за косяк двери. Чуть подтолкнула Славика.

– Знаю. Идите. И очень прошу, не возвращайтесь. Здесь вам не место. Идите.

* * *

Час спустя, когда Славик едва отошел от легкого цивилизационного шока и почти убедил себя, что неполные три часа в Ленинграде ему или приснились, или почудились, затренькал домофон. Алёна подошла, спросила «Кто там?» и открыла. Позвала Славика, валявшегося в спальной с книжкой.

– Кого принесло?

– Сказал, будто курьер из «Альфа-банка».

Оказалось, и впрямь курьер – парнишка в бейсболке. Толстая папка в руках. Потребовал от Славика паспорт, после предъявления такового извлек конверт с банковской эмблемой. Пояснил:

– Наш клиент предписал доставить сообщение сегодня, двенадцатого января, после семнадцати ноль-ноль. Вячеслав Михайлович, распишитесь. Надеюсь, никаких претензий?

– Постойте, – нахмурился Славик, постучав пальцем по отпечатанной на конверте корреспондентской информации. – Судя по дате, отправитель сообщения положил депешу в банковскую ячейку одиннадцать с лишним месяцев назад, в марте прошлого года. Это как, нормально?

– В договоре указано: доставить в определенное время. Если вы чем-то недовольны, позвоните старшему менеджеру отдела, вот телефон…

– Довольны, – отрезала Алёна и сунула курьеру три сотенных бумажки. – Спасибо, всего доброго.