– Мы не нарочно. – Воронов изобразил раскаяние, и она тоже придала лицу выражение простодушия.

– А где же ваша питомица? Или вы вдвоем ее не выгуливаете, только по очереди? А потом выспрашиваете, с кем ей было лучше?

В ответ – две невинные мордашки. У одного легко получилось, второй даже спросил:

– Ты вообще о чем?

– О ком, – поправила Яна. – О той самой. Как ее, Олеся? В кино приглашает один, в кафе водит другой. Не жалко наивную дурочку? Она ведь наверняка ваши игры за чистую монету принимает.

– А кто сказал, что мы играем? – поинтересовался Егор.

Кто сказал? Театральные гримасы – уровень актерского мастерства аж зашкаливает. Нарочитые интонации. Патетические фразы типа:

– Мы честны и искренни как никогда.

– Вот именно, что никогда.

– Да ладно тебе, – вмешался Леха. – Ну невозможно же смотреть было. Всегда одна. Подойти боится, говорить боится, глядит только в пол. Над ней прикалываются – молчит. А раз молчит, будут дальше прикалываться. И больше.

Наверное, он еще кучу оправданий и объяснений выложил бы, но Яна не стала дослушивать, перебила:

– Ну и вы, конечно, пожалели. Типа подобрали бедного бездомного котеночка. А теперь решаете, кому он достанется. По сути, и тому и другому без надобности, но ведь дело принципа. Знаю я вашу благотворительность.

Яна не собиралась на них наезжать, но получилось. Видимо, рановато им еще общаться, не выходит по-нормальному. Внешне все спокойно и гладко, вплоть до обязательных приветливых улыбок на лице, а по сути – каждый колючки выставил, демонстрирует на всякий случай, что не беззащитен, запросто не сожрешь. А причиной – взаимные обиды, непрощенные, и добавить новые уже не страшно.

Воронов насмешливо скривился:

– Какая же ты, Яна, проницательная. Тебе надо на психолога учиться. Или можно даже не учиться. Ты и так всех насквозь видишь.

– Может, и не всех. Но уж вас-то двоих разглядеть нетрудно.

Сейчас ведь точно разругаются.

Яна видела в глазах у Егора красноречивое: «Знаю я, отчего ты ко мне цепляешься». Правда или только показалось? Может, действительно сама выдумала. Потому что… ну, потому что.

Существовали причины для подобных мыслей, еще какие. И опять: правда или только показалось, что Леха мрачновато глянул на друга, не одобряя наезд на свою бывшую девушку? Тоже пожалел, как бедную одинокую одноклассницу?

Он же лапочка, котик. Не крутизной показушной берет, не игрой в плохиша поддельного, а обаянием. Милыми глазками, улыбкой до ушей, нежным мурлыканьем. Смотришь, слушаешь – и таешь, таешь, таешь. Пока не превратишься в лужицу под ногами.

Все-таки развернуться надо было и идти в другую сторону. Или нет. Не в другую сторону. Именно сюда, к ним. Преодолеть, избавиться от зависимости, полностью перевести в разряд воспоминаний. Ну было и было, всякое случается. Главное, не застрять, не остаться на месте. Только вперед, сбросив с плеч груз прошлого.

– Пока, мальчики! – И тоже улыбочка, обязательная, милая и беспечная.

И полетела Яна дальше по своим делам легкой, беззаботной бабочкой. И – надо же! – через какое-то время встретила еще и ту самую – Олесю.

Случайное совпадение? Яна в них не верила. Олеся шла по улице. Спина прямая, локти плотно прижаты к бокам, руками не размахивает совершенно, словно боится случайно задеть не только прохожих, но даже воздух. И вообще впечатление, будто девушку окружает прозрачная сфера, отделяющая ее от остального мира. Защитная. Приблизишься и ощутишь ее, и, может, даже нащупаешь. Но Яна не стала проверять, искать невидимое. Нагнала незаметно, подошла сзади вплотную, ухватила ладонями за плечи, еще и выкрикнула негромко, но резко:

– Оу!

Вот это реакция!

Олеся не вздрогнула – подпрыгнула. Наверное, высоко бы получилось, если бы Яна не держала ее за плечи. А развернулась почти мгновенно. Глаза настолько огромные, что таких просто не бывает. У самой Яны дух захватило.

– Извини-извини-извини! – скороговоркой забормотала она. – Я не думала, что ты так испугаешься. Я не хотела. Олесь, ну извини, правда!

– Я не обижаюсь, – произнесла Олеся. – Просто не ожидала.

– Ну да, – согласилась Яна. – Я на то и рассчитывала. Но не представляла, что до такой степени, – сказала и сразу подумала, что хватит уже об одном и том же, сменила тему: – А ты куда идешь?

– Домой.

– А я в книжный. За тетрадью. Пошли со мной? Одной скучно.

Яне и самой не до конца было понятно, на фига она подвалила к этой почти незнакомой девушке. Ладно, перед парнями крутость свою и независимость демонстрировала. А тут? Еще и в магазин ее потащила – а та согласилась, – заставила выбирать тетрадку, рассматривать разные обложки и донимала вопросами.

– А тебе какая больше нравится? Вот эта или вот эта?

Олесе не приглянулись ни котики, ни орнаменты в пастельных тонах, ни закатные пейзажи. Ткнула в самую простую, без рисунка, голубенькую. Цвета ясных томилинских глаз.

Про глаза Яна сама додумала, хотя и посматривала на Олесю с особым пристрастием, словно желала отыскать на ее лице подтверждение своим мыслям. Не всерьез, конечно. И купила эту самую тетрадь – голубенькую. А выйдя из магазина, озадачилась. Не хотелось вот так сразу расставаться со странной девушкой. Почему-то.

Ну ладно. Зачем с собой-то лукавить? Яна понимала почему. Потому что они связаны. Потому что теперь у них есть кое-что общее. Потому что дело в тех самых парнях, чтоб их. Потому что…

Рядом с книжным, в цокольном этаже соседнего здания – маленький магазинчик с выпечкой. Вывеска: «Кофе с собой». Можно не заходить внутрь, а купить в окошке, выходящем на улицу.

– Хочу кофе, – заявила Яна, вопросительно посмотрела на Олесю. – А ты будешь?

Та отрицательно мотнула головой.

– Ну нет! – заявила Яна. – Я одна не буду. Давай тогда возьму тебе горячий шоколад. Там тоже есть. И не говори, что не хочешь, все равно не поверю. Разве существуют люди, которые не любят шоколад?

И, не дожидаясь ответа, устремилась к окошку, потребовала у продавца:

– Один американо и один шоколад.

Конечно, не совсем честно пользоваться чужой нерешительностью и робостью. Но ведь все пользуются. Вообще все.

Возражать трудно, особенно когда тебе не предлагают ничего плохого, особенно когда вроде бы проявляют заботу. И особенно когда ты больше всего любишь молчать. А остальные не хотят дожидаться, пока ты что-нибудь произнесешь.

Не успел сказать «нет» – значит, автоматически согласился. Только ведь это не всегда правда. Даже так: редко когда правда. Но и ты не объясняй потом свое согласие тем, что не успел сказать «нет». Соберись с силами и успей.