Дарби немного послушал и решил выяснить чуть больше о своей возможной жене. В конце концов, если он собирается провести остаток жизни с этой девчонкой, следует знать, что она делает в перерывах между глупым хихиканьем.

— Скажите, мисс Эйкен, как развлекаются в деревне? Она принялась так энергично работать веером, что прядь волос Генриетты взлетела в воздух и упала ей на щеку. Какой чудесный цвет! Словно согретый солнцем мед.

— Да… да как угодно, мистер Дарби! Сама я истинное воплощение жизнерадостности и спокойствия, как утверждают мои друзья! И если хотите знать, просто счастлива сидеть в оранжерее и срывать увядшие лепестки роз… вы меня понимаете?

— Прекрасно, — пробормотал Дарби.

— А вы, сэр? Как насчет вас? Разумеется, я знаю, что вы — лондонский джентльмен и делаете все… — она снова стрельнула глазами, — что полагается делать лондонским джентльменам.

Неужели она намекает на что-то вроде постельных игр? Сомнительно.

— Вы боксируете? — выдохнула она наконец.

— Нет, — покачал головой Дарби. — Боюсь, я так и не овладел искусством избиения своих собратьев.

— Вот как…

Она была явно разочарована, но быстро взяла себя в руки и продолжала щебетать:

— Я читала о мужчинах, дравшихся с самим Джексоном, и решила, что вы проводите время в подобных развлечениях.

— Вовсе нет, — уничтожающе усмехнулся он.

В этот момент обе собеседницы леди Генриетты отошли, и мисс Эйкен немедленно повернулась к Генриетте и завела с ней разговор. У девицы безупречные манеры. Она ничуть не похожа на ревнивую собственницу, какими становятся большинство женщин в присутствии такой красавицы, как Генриетта Маклеллан.

— Должно быть, вы ждете не дождетесь своего дебюта, Люси, — заметила Генриетта.

Приятно отметить, что не на него единственного так воздействует ее улыбка! Мисс Эйкен мгновенно встрепенулась и приняла вид маленькой девочки на своем дне рождения, с нетерпением ожидавшей, когда подадут торт.

— Вообразите себе, леди Генриетта, платье, в котором я буду представляться ко двору, все расшито драгоценными камнями. И три белых пера в прическе. Не поверите: целых три!

Дарби мрачно приложился к бокалу с мадерой.

— Мы перебираемся в город первого февраля. А вы? Будете в Лондоне к открытию сезона? — допытывалась мисс Эйкен.

— Почти наверняка, — кивнул он и снова хлебнул мадеры.

Взгляд Люси стал пронзительным. Ох уж эти черные пуговичные глазки, и волосы определенно отливают рыжим. Ну в точности лиса!

— Разве вас не волнует будущий сезон, сэр?

— Честно говоря, нет.

— Боже, но почему? Мне это кажется исполнением заветной мечты! — воскликнула она, сжав руки в экстазе предвкушения. — Танцы в «Олмаке», прогулки верхом в Гайд-парке, гостиная ее королевского величества!

— Терпеть не могу таскать женщин по залу под фальшивые звуки музыки. И единственные мужчины, которые ездят по утрам в парке, — это продавцы галантерейных товаров, — презрительно протянул Дарби.

— Лондонские сезоны уже привычны для мистера Дарби. Не то что для тебя, дорогая Люси, — вмешалась Генриетта, стараясь заполнить неловкую паузу.

Первоначальное желание мисс Эйкен заполучить добычу несколько поугасло.

— О Боже! — воскликнула она. — Я должна найти мою милую тетушку. Она, наверное, уже гадает, что со мной приключилось.

И девица упорхнула, но не прежде, чем оглянулась на Дарби, давая понять, что, если он желает последовать за ней, как ученый пони на веревочке, она не станет возражать. Очевидно, ее не смутили его неприветливость и решительное отсутствие энтузиазма в отношении предстоящего сезона.

Но добыча решительно ускользала. Дарби остался на месте.

— А вот это уже глупо, — отчетливо выговорила Генриетта Маклеллан.

— Что именно?

— Отделаться таким образом от Люси Эйкен, — спокойно пояснила она. — Люси — замечательная девушка, которая станет хорошей матерью вашим сестрам. Да, она рвется в Лондон и будет счастлива жить там и ездить верхом в Гайд-парке несколько раз в неделю. Самое лучшее, что вы можете сделать, — жениться на ней.

Дарби оцепенел от изумления. Неужели она не знает, что в приличном обществе, иными словами, в присутствии мужчин, молодым дамам не принято обсуждать брачные перспективы других дам?

Не успев собраться с мыслями, он выпалил:

— Видите ли, я не привык оценивать женщин как выставленный на брачный рынок товар. — Собственный тон показался ему нестерпимо напыщенным, поэтому он добавил: — Разумеется, подобная оценка должна происходить с обеих сторон.

— Возможно, вы столь открыто досадуете, потому что принадлежите к противоположному полу. Мы, женщины, по необходимости хорошо знакомы со всеми тонкостями так называемого брачного рынка. Подозреваю, проблема в том, что раньше вы просто не ощущали себя частью этого самого рынка. Вы слишком привыкли быть предметом огромной ценности, а вот теперь интересное положение вашей тетушки сделало вас слегка… только слегка, мистер Дарби, более доступным.

Ни в глазах, ни в словах не было ни тени язвительности. Она рассуждала вполне здраво и действительно считала, что ему необходимо жениться на богатой наследнице.

— Полагаю, вы правы, — кивнул он, осушив бокал. — Вы поразительно откровенны, леди Генриетта.

Его еще в жизни не именовали доступным!

— Это мой большой недостаток, — согласилась она без Малейшего раскаяния. — В провинции нет причин лицемерить и притворяться.

— Никогда не проводил в деревне много времени, — пояснил Дарби, — поэтому мне трудно не согласиться с вами. По-видимому, до вас дошли слухи, что я приехал только потому, чтобы подождать разрешения от бремени леди Роулингс и определить, действительно ли отец ребенка — мой дядя.

— А эти слухи правдивы?

Дарби повертел в руках бокал, наблюдая, как по стенкам ползут последние рубиновые капли.

— Боюсь, вы посчитаете мой ответ поистине шокирующим, леди Генриетта.

— Сомневаюсь, — безмятежно обронила она. — В самой маленькой деревне алчности ничуть не меньше, чем в большом городе.

Слабая улыбка затаилась в уголках его губ.

— Значит, теперь я не только доступен, но и жаден?

— Этого я не говорила. И не думала. Почему-то он сразу ей поверил.

— Да, я навестил тетку, чтобы выяснить, действительно ли она носит дитя моего дяди, — признал Дарби, отводя глаза. — Подлая мысль.

— Верно, — согласилась она.

— Я ошибался. Считал, что они терпеть не могли друг друга, но это не так.

Да, ничего не скажешь, у дяди была странная семейная жизнь, но брак был настоящим. Это точно: