Главных открытий имелось два: первое, дети его обожают, не отпуская от себя ни на минуту, и второе, они с Лилей стали откровенно чужими людьми, не понимающими да и не желающими понимать друг друга.

Опаньки!

И как же так случалось? Он припомнил свои давние размышления, после похода в ресторан на трехлетие Макса, – нет, ну там такой диагноз не стоял! Ну отстранились, ну не совсем понимали друг друга, но не так же глобально!

И что теперь со всей этой бодягой делать?!

Разводиться? Да с каких пирогов!

У них дети, и они вполне мирно существуют рядом – ни скандалов, ни выяснений отношений, ни выдвижений обоюдных претензий – живут каждый своей жизнью, безразличные друг к другу, спят в одной постели, иногда занимаются сексом, не всегда безразличным. Вон, на курорте, каждую ночь, порой с огоньком, но отстраненно, как чужие.

И понял, что так не хочет!

Внезапно обнаружилось, что хочется близкую, родную, понимающую женщину рядом. На тебе! Проснулся Емеля – семь лет спал, в делах по маковку, а тут смотри – бодрствовать решил, да еще вопросцы себе задавать о-очень «продуктивные», из серии «что с этим делать?» и – само собой! – «кто виноват?».

А никто! Дед Пихто и бабка с пистолетом!

Не бывает в семье правых и виноватых! И виноваты и правы оба! Каждый получает то, что позволяет с собой проделывать другому морально, психологически, физически.

Жертва – палач, всегда пара, наступающий – уступающий тоже.

Только у них с Лилей и баталий-то никаких не было, и претензий озвученных. Вот так-то!

И в кассу актуальным остается один вопрос: что с этим делать?

А жизнь сама все сделала, не особо интересуясь мнением участников и особливо его, вопрошающего, пробудившегося Емели.

Вернувшись в Москву с курортных берегов, где-то через недельку, Лиля сообщила, что давно задумала поехать в Англию на трехмесячные курсы по ландшафтному искусству. Это какие-то там уж курсы-прекурсы с дипломом международного образца и со всяческой пафосной шнягой в итоге.

Она давно мечтала именно об этой суперучебе и сдала специальные экзамены, но до последнего момента не знала, прошла или нет.

И вот случилось! Взяли! Сегодня сообщили, и она едет!

Кирилл не узрел поводов, почему бы ей не поехать, и оплатил супер-пуперские курсы, которые стоили, к сведению, как неплохой автомобиль, а вкупе с трехмесячным проживанием и арендой квартиры в столице ее величества, Великобритании, выходило как хороший.

Но хочешь – поезжай, дорогая!

Она хотела и через неделю улетела.

Вернулась, отучившись, радостная, помолодевшая, заново сверкала по-девичьи глазами, завалила семью подарками и восторженными рассказами.

Ну, может, может, подумалось Бойцову.

И он, заразившись этим ее восторгом, неожиданно, от такой зажигающей радости, полночи, почти как раньше, страстно занимался с женой любовью.

А проснулся утром, услышав, что она тихо плачет в подушку. Ему бы спросить, что с ней, но не спросил.

Почему?

Лиля стала часто летать то в Санкт-Петербург на какие-то семинары, то в Англию на какую-то практику, то в Прагу на мини-курсы, то… за каким-то чертом и ладаном, много, часто по Европам с остановкой в Питере и краткими визитами, между учебами и семинарами, в Москву.

В такой вот, на несколько дней, краткий визит в дом родной она дождалась его с работы поздно вечером, усадила напротив себя за кухонный стол и прямо сказала:

– Я встретила мужчину. Константина Верницкого. Это известный и признанный у нас и в Европе ландшафтный дизайнер и архитектор парков. Живет в Питере, но очень много времени проводит в Европе. Я хочу с ним жить. И он со мной хочет.

– Долго и счастливо, – предположил Кирилл.

– По возможности, да, – согласилась она с утверждением.

– Не как со мной.

– Да, не так.

– Ясно.

Что чувствовал? Обиду? Ревность? Злость?

Ни чер-та!!! Пустоту какую-то, ухающую заброшенным сквозным тоннелем!

Даже сейчас, спустя восемь лет, он помнил то ощущение, которое приходит, когда завершаешь какое-то большое дело, занимавшее много времени, сил, мыслей, порывов. Закончил, поставил точку и погружаешься в чувство пустоты, никчемности, незаполненности пространства, в котором вот только что происходили дела, бурлила мысль, решалось что-то – и все!

Пустота!

– Ясно, – повторил Кирилл.

И по укоренившейся привычке, ставшей второй натурой за столь долгое и успешное плавание в бизнесе, четко выстраивать и решать задачи перешел от лирики к делу:

– От меня что хочешь? Развод? Раздел имущества? Деньги?

– Развод. Дети. Раздел имущества мне не нужен. А вот деньги нужны. Хочу вложить их в дело Константина и стать его партнером.

– Семейный бизнес, – усмехнулся невесело Кирилл. – Где будете жить?

– У Кости большая квартира в Питере, но он там живет редко. В основном работает за границей. Сейчас с каждым годом заказов в России становится все больше, и мы чаще будем здесь бывать.

– Мы? То есть ты в данный момент большую часть времени собираешься жить в Европе? – словно проясняя пункты очередного договора, спрашивал Кирилл.

– Да. Но несколько месяцев поживем в Питере, пока все не уладим и не поженимся. Костя разведен давно, у него две дочки, подростки. Они полгода живут с матерью, полгода – с ним. Это тоже требуется уладить.

– Я понял. Развод – да, денег дам сколько нужно. Дети – нет!

– Кирилл! – вскинулась Лиля.

– А что? Предлагаешь потащить их сейчас с собой в Питер, «пока все не уладится», к незнакомому дяде, забрать от отца, бабушки-дедушки, из привычной обстановки, а потом и вовсе увезти хрен знает куда! Дети останутся со мной!

– Да ты их не видишь совсем! – атаковала она агрессивным обвинением. – Ты про них хоть что-то знаешь? В какой школе учатся? Кто их учителя? Как их здоровье? Ты помнишь, что Соня пошла в первый класс? Они тебе не нужны и неинтересны!!

– Последние полгода я вижу их чаще, чем ты, – спокойно возразил он. – И тебя от них отвлекала далеко не работа на благо семьи, а роман с другим мужчиной, как я понимаю.

– И работа тоже, – сникла Лиля, забыв про праведный гнев. – Кирилл, детям нужна мать в первую очередь. Тебе на самом деле они обуза, да и старики уже не в такой силе, чтобы ими заниматься. А когда встретишь женщину, зачем ей чужие дети?

– Ли-ля, – спокойно, твердо остановил Бойцов ее тираду. – Я не шантажирую тебя детьми, не предлагаю остаться со мной и сохранить семью ради них. В данный момент не важно, выйдешь за своего Константина или передумаешь, мы разведемся в ближайшее время. Но дети останутся со мной, с родным отцом, и никуда не поедут! Все! Это не обсуждается! Обещаю, что никогда не стану запрещать вам видеться при любой возможности, встречаться, общаться. Но жить будут со мной.