– Верно. С тех пор Рене приходится очень нелегко. Я позволил ей пожить здесь, чтобы спрятаться.

– Она напоминает мне меня, – заметила экономка.

Оливер решил, что сходства межу ними мало, ведь у Люсиль было трое детей от трех разных мужчин.

Экономка улыбнулась, давая понять, что прочла его мысли, и пояснила:

– Обстоятельства разные, а истории схожи. Подобное тянется к подобному. Я люблю моих детей и внуков. Я ничего не хочу менять в своей жизни – ни плохого, ни хорошего, потому что в результате обрела их. Но я уже старая.

– Ну, я бы так не сказал, – пробормотал Оливер, зная, что Люсиль пятьдесят пять лет.

Проигнорировав его слова, она продолжила:

– У меня было тяжелое детство: мать уделяла мне мало внимания, а отец был жалким пропойцей. Я творила что хотела, потому что, черт возьми, некому было мне это запретить – по крайней мере, так я говорила себе. Но я сама не знала, чего хочу. Стоило познакомиться с кем-то, как внезапно мне начинало казаться, что я хочу именно того, чего хочет он. Секс, алкоголь, наркотики – на самом ли деле я хотела всего этого или просто нуждалась в чем-то одобрении? Кто знает?

Оливер хотел было возразить против такого сравнения, но затем вспомнил о том, как Рене рассказывала о своей свадьбе. Ей хотелось чего-то более скромного, но она дала себя уговорить на шикарное торжество с дорогими подарками и десятью подружками невесты. Не об этом ли говорит Люсиль? Черт, он не понимал!

– Знаешь, почему она навела такой бардак на моей кухне? – добавила экономка. – Потому что пыталась выяснить, чего она хочет. Речь не о том, что пытались ей дать ее отец, мать, муж, и даже не о том, чего хочешь ты, Оливер Лоулесс, а чего хочет она сама. Если всю жизнь тебе внушали, что твои желания и мечты бесполезные, недостойные или глупые, тогда очень трудно обрести себя. Не думаю, что Рене дурочка. Ты знаешь, что она не глупая, я знаю, что она не глупая, но знает ли это она сама?

– Разумеется! Почему нет?

Оливер никогда не считал Рене недалекой или бесполезной – даже когда они еще были детьми. Да, она его часто выводила из себя, но он всегда знал, что эта девчонка умна и талантлива.

Люсиль встала со стула.

– Рене не может оставаться здесь. Слишком много людей о ней узнали.

– Но ты ведь обещала научить ее печь.

Оливеру вдруг показалось невозможным переселить Рене в какой-нибудь отель, где она будет сидеть в номере, боясь даже высунуть нос наружу.

– Мне понадобится как минимум день на то, что привести кухню опять в порядок, – проворчала Люсиль, а затем улыбнулась. – Отвези ее в свою квартиру. Все равно в понедельник я туда приеду. Здание хорошо охраняется. Если журналисты попытаются там что-то разнюхивать, их не пустит охрана.

– Отличная идея!

Люсиль ухмыльнулась:

– Вот и славно. Скажи Рене, что мы увидимся в понедельник. – Она направилась к двери, но внезапно остановилась, оглянулась, и на ее лице появилось понимающая улыбка. – Кроме того, тебе не придется мотаться туда-сюда – сэкономишь время и бензин.

«Да уж, эту женщину не одурачишь», – подумал Оливер.

– Передай Рене, что я привезу рецепт рождественского печенья своей бабушки, – бросила Люсиль через плечо и вышла из кабинета.

Оливер уронил голову на руки, пытаясь собраться с мыслями. Чего же хочет Рене? А чего хочет он сам? На второй вопрос он знал ответ – сейчас ему хотелось подняться наверх, подхватить Рене на руки и провести с ней в постели следующие сутки, забыв о печенье, пожарных, экономке и прочем. Он жаждал лишь упиваться телом Рене, доказывать, насколько он хорош для нее. Он хотел эту женщину со страстью, пугающей его, если уж быть честным.

А испытывала ли то же самое Рене? Или просто хотела того, чего хотел он? Оливер покачал головой. Это не важно, потому что и он, и она собирались получить не то, чего желали, а то, что было сейчас необходимо. Это значит, что Рене должна покинуть уединенное ранчо и тайком направиться в Даллас. Но в этом-то и вся проблема: если стало известно, что она скрывается здесь, тогда напрашивается единственный вывод: что Рене продолжит оставаться с Оливером. И даже если он спрячет ее в своей квартире, репортеры доберутся до беглянки через него.

Мысли беспорядочно метались в голове. Оливеру хотелось присоединиться к Рене, принимающей душ, но он не мог рисковать. Не хватало, чтобы его все-таки застали со спущенными штанами! Так что вместо этого он отправил электронное письмо своему секретарю, предупредив Бейли о том, что обстоятельства изменились и необходимо нанять дополнительную охрану для квартиры и офиса.

Подождав немного, чтобы Рене успела одеться, Оливер начал подниматься по лестнице на второй этаж, попутно гадая, как скоро его отец узнает обо всем. Только бы он подольше оставался в неизвестности!

Рене вовсе не так планировала провести этот вечер. Она не ожидала, что придется в спешке ехать в Даллас, чтобы укрыться в квартире Оливера.

В Ред-Оук-Хилл Рене провела всего несколько дней, но ей тяжело было покидать этот дом. Здесь она могла свободно дышать. И хотя Рене была городской жительницей, ее совсем не тянуло возвращаться в городскую суету.

Оливер прав: в большом городе легче спрятаться. Но до чего же было замечательно ни от кого не скрываться эти несколько дней, а просто сидеть на крыльце или гулять вокруг пруда и оставаться самой собой! Можно было не беспокоиться о том, что какой-нибудь папарацци снимет из-за угла очередную ужасную фотографию, не гадать, каким будет следующий заголовок статьи о принцессе «престонской пирамиды», а вместо этого ощущать умиротворение. Зачем она все испортила?

– Тебе понравилось печь печенье?

Рене повернулась. Оливер вел машину, глядя на дорогу перед собой. Рене не представляла, где они сейчас находятся, потому что не знала окрестности, а Даллас успела увидеть только из окна такси по дороге из аэропорта в офис Оливера.

– Да, понравилось. Есть что-то умиротворяющее в том, чтобы просто замешивать тесто, надеясь, что получится хорошее печенье. А если оно окажется несъедобным, можно попробовать еще раз.

Боже, как жалко это прозвучало! Неужели она не в состоянии даже испечь печенье по рецепту из Интернета? Наверное, это знак – напоминание о том, что от печенья можно еще больше растолстеть. Да и Оливер вряд ли в восторге оттого, что его дом теперь весь провонял дымом. А еще кому понравится, что снова приходится перевозить незваную гостью в другое место? «Опять я нарушила все планы Оливера!» – корила себя Рене.

Но внезапно он взял ее руку, поднес к своим губам и нежно поцеловал ладонь. Рене от удивления открыла рот.

– В таком случае можешь продолжать печь печенье, – заявил Оливер. – Я больше не буду тебя отвлекать.

И он снова поцеловал ее руку. Тепло его губ растеклось от ладони по всему телу Рене, и ей внезапно захотелось раствориться в этом ощущении. Наконец в ее жизни, кроме беспокойства и тревог, ставших в последние месяцы постоянными спутниками, появилось что-то новое. Она занималась с Оливером любовью. Нет, «заниматься любовью» – недостаточно сильное выражение, чтобы описать то, что было между ними: горячий, страстный секс, который стал для Рене настоящим подарком, потому что заставил почувствовать себя потрясающе…