С тех пор контракты то приплывали, то уплывали, но стакан Симаков-старший уже не выпускал. На жизнь он никогда не жаловался и сохранил обширнейшие связи в околомузыкальных кругах. Его особенно ценили продюсеры безголосых голенастых девчонок, которых, увлекшись, называли в телеинтервью «новыми голосами России». «Голоса» отбирались по степени профессионализма в исполнении диковинных трюков в постелях продюсеров. Все остальное за них делал Симаков-отец и примкнувший к нему по достижении совершеннолетия Симаков-сын.

Зная нужных людей, их слабости и пороки, парочка умудрялась пропихнуть на радио и телевидение заведомо гиблых исполнителей и совсем уж сиротскую музыку. Иногда их мучила совесть, и тогда они уходили в недельный запой. Но раздельное проживание препятствовало желанию заниматься любимым делом регулярно. Да и лишняя сложность возить друг к другу «на прослушивание» очередную восходящую звезду, которая из койки в койку, с ожесточенными сексуальными боями, пробивается на вершину музыкального Олимпа.

В редкую минуту трезвости Симаковы пришли к простому выводу: надо съезжаться. Готовились они долго. Но сегодня этот день настал.

— Отец, звонок! Открой дверь, я пиво на себя пролил, — нетвердо, но громко произнес Симаков-сын.

Звонок уже в третий раз прорезал утреннюю тишину «пещеры» Симаковых, в которой переезд начали отмечать еще два дня назад. Симаков-отец, поругиваясь, зашуршал в тапочках на босу ногу в прихожую. Прогромыхали замки, скрипнула дверь, и наступила странная тишина. Послышалось, как громко икнул от неожиданности Симаков-отец. И опять наступила тишина.

— Грузчиков вызывали? Вы, что ль, Симаковы будете? — грубовато, в стиле сотрудницы транспортной конторы, поинтересовалась Ольга у офонаревшего Симакова-отца, протягивая ему разграфленный листок. — Если вы, распишитесь здесь, открывайте двери, сейчас вещи понесем!

Да-а, знала бы Эмма, какой фурор произведет ее мама в облегающем красном комбинезоне дочки, в желтой майке и зеленой кепке-бейсболке! Замаскировавшись под светофор, Ольга с порога ударила по всем органам чувств бедного Симакова-отца, который с этой минуты превратился в подопытный экземпляр. Он закрыл и открыл глаза. Ольга не исчезала. Он проделал движение веками еще раз. Эффект тот же.

— Вы… э-э-э… девушка, значит, нашей мебелью заниматься будете? — хрипло выдавил из себя нетрезвый с позавчера папа. — A-а… вы ее, того, сами носить будете? А то мы с сынулей вам поможем… Эй, сын, шуруй сюда быстро, а то она растворится в воздухе, наша гарнитурная фея!

«Шуруй быстро» у сына не получилось. Получилось медленно и за два раза. Сначала его толстенькое маленькое тельце («Копия отец!» — умилялись родственники при рождении) выплыло из кухни. Он держал полную кружку в вытянутой руке, боясь расплескать. И немедленно расплескал, когда в глаза стукнула цветовая гамма Ольгиного наряда. Симаков-сын пришел в себя, протрезвел и смог сообразить, что он в трусах и майке. Натянув штаны и побив рекорд по времени одевания поднятого по тревоге взвода разведки ВДВ, Симаков-сын снова подкатил к дверям.

Ольга все еще переминалась у входа, мысленно проклиная все племя мужиков и особенно ту его часть, которая злоупотребляет алкоголем прямо с утра.

— Ну? Вы меня пропустите или мне уезжать? У нас еще два вызова сегодня, ехать придется к черту на рога!

Симаковы опомнились и наперебой принялись приглашать Ольгу пройти, состязаясь в галантности, которая, учитывая их состояние, принимала несколько причудливые формы. Симаков-отец выпрямился и, старясь держаться прямо, протягивал руку, указуя путь. Другой рукой он попытался прихватить Ольгу за талию. Попытку она сурово пресекла, что еще более возбудило Симакова-старшего. Младший не нашел важней занятия, чем схватить метелку и подметать коридорный паркет перед вышагивающей по нему Ольгой. Симаковы искренне радовались веселому началу дня.

— Машина еще не подошла, скоро будет. Сейчас позвонить должны. А я пока у вас подожду, если можно. — Больше всего Ольга боялась возможных вопросов: а как вы здесь оказались, если машины еще нет; и чего звонить, если они и так едут, и т. д.

Симаковым было не до подробностей. Огромную серую коробку с телевизором, приготовленным к отправке, они превратили в банкетный стол, вывалив все, что еще оставалось в холодильнике. Ольга с ужасом уставилась на десятки бутылок со спиртным, притащенные к «столу» радостно верещащими Симаковыми из всех углов необъятной квартиры. Первый шок прошел. Они стремительно выпили, не очень настаивая, чтобы Ольга к ним присоединилась.

— Я на службе, — сухо отрезала та. Она все ждала, когда Симаковы попросят документы. Те не торопились, и Ольга надеялась, что пронесет.

— Я вам точно говорю, — прожевывая кусок ветчины и одновременно скрюченными пальцами отламывая себе второй, убеждал Ольгу Симаков-отец, — вам надо на эстраду. Высокое искусство ждет вас! Вы пробовали петь? Не-е-ет, вы ответте! Вы прбовали петь? Ага, вижу, прбовали. Но не так, как надо. И не там, где надо!

Старший откровенно подмигнул младшему.

— А мы знаем места, хорошие места, где вы попоете немного, и марш на большую эстраду! Главное — рот пошире открывать!

Оба гнусно заржали. Симаков-отец подавился ветчиной и зашелся кашлем. Младший хлопал себя по коленкам. На тренировочных штанах появились жирные пятна. Ольге стало невыносимо тошно.

— Мне пить нельзя. Надо смотреть, чтобы грузчики к бутылке не прикладывались. Иначе уронят рояль, ноги поломают, а нам платить!

— Рояль? Какой рояль? — удивился Симаков-отец и огляделся по сторонам. — У нас нет рояля! А что, в наряде есть рояль? А ну, покажите!

Ольга мысленно прокляла себя. Нашла о чем говорить!

— Бумаги водитель привезет. Он их всегда возит, — как можно безразличнее сказала она.

— Отец, — развязно вмешался Симаков-сын, — при чем здесь рояль? Наша дама (он изъяснялся языком завсегдатая шашлычных) сказала, что ноги сломают…

— Ну так ведь роялю ноги сломают, а не еще кому! — открыл дискуссию старший.

— Не-е-е-т, грузчики поломают ноги себе, когда нашу мебель понесут! — вступил в полемику младший.

— Грузчики здесь ни при чем! Они трнирирован… они тренерированы, — с трудом выговорил отец и призвал на помощь третейского судью, обратившись к Ольге. — Ведь правда, они у вас трипер… тререр… Черт! Ну и слово!

Ольга вспомнила одну из гипотез относительно причины спора Ивана Грозного с сыном, повлекшего убийство Грозного-младшего. Черт с ней, с причиной, лихорадочно думала Ольга, лишь бы не передрались и не пустили план под откос.

— Они у нас здоровые такие… — начала она, но ее прервал телефонный звонок в коридоре.

Симаков-сын мучительно долго вытирал руки о заднюю часть своих спортивных брюк и еще дольше добирался до телефона. Ольга начала опасаться, что звонков больше не будет.

— Слушаю! Кого? Старшую? Какую еще «старшую»? У нас тут только младшие! — Он прикрыл трубку и пьяно хихикнул.