— Знали бы вы, какие подлые и грязные бывают мужики!

— Знаем, подруга, знаем! — Таня ликовала, стараясь держаться поближе к грузовикам. — Но если ты выведала нечто новенькое про их подлую породу, то расскажешь потом, после швартовки и выгрузки!

Лестница в подъезде дома, где жила Алена, оказалась не в пример шире той, по которой стаскивали ее вещи некоторое время назад. Не прошло и часа, как все лакированные столики, крутоногие стульчики, пузатые бюро и секретеры, массивные шкафы и зеркала в тяжелых солидных рамах разместились в ее квартире и в двух соседних. Делившие с нею этаж соседи, выслушав историю Алениного изгнания из квартиры бабушки, долго негодовали и заявили, что предоставят ее вещам «политическое убежище».

Рассчитавшись с «рикшами», которые торопились унести ноги от греха подальше, подруги остались одни в заставленной под потолок квартире. Каждая по отдельности добралась до кухни, и подруги в изнеможении рухнули кто куда.

Никогда в жизни у них не было такого насыщенного дня. Никогда в их жизни один день не вмещал столько переживаний, когда радость сменялась отчаянием, а страх отступал перед решимостью.

Они ощутили себя иными. Они стали ближе. Их вера друг в друга приняла немного мистический характер.

— Ладно, — нарушила Таня состояние блаженного покоя. — Подведем первые итоги. Никто нас не поймал. И это главное.

Остальные согласились. Действительно, это главное. И это чудо.

— От бабушки и дедушки мы ушли, Алене помогли. Теперь ей достаточно продать одну вещицу из бабушкиного наследства и превратиться в богатую невесту. Чего, собственно, мы и добивались.

— Представляю физиономию Володьки, когда он отопрет дверь, — устало улыбнулась Ольга. Ей не верилось, что она уже никогда не разделит общество семьи Симаковых. Вспомнив о них, она вздрогнула, и к ней вернулась обычная серьезность. — Он заслужил наказание. Но все-таки его немного жаль.

Алена с благодарностью взглянула на Ольгу. Наконец-то хоть кто-то вспомнил, что они с мужем прожили вместе не один счастливый год, прежде чем тот трансформировался в негодяя.

— Если и были у меня кое-какие сомнения насчет благополучного исхода этого мебельного сафари, — Таня прекратила массировать себе шею, строго посмотрела на Алену и неожиданно улыбнулась, — то Аленка их развеила. Ну ты и выдала этому Ричарду Козлиное Сердце! Запомнит он столицу! Москва, как много в этом слове…

Зрелище улыбающейся Тани достаточно редкое и необычное. Значит, Алена действительно решилась на поступок! Значит, она поднялась над своими страхами! Моментально прекратилась противная дрожь в коленках, и она гордо выпрямилась. Знал бы Володька, кого потерял!

— Вы ему записочку оставили, чтоб не дергался попусту? — Ирина механически перелистывала альбом с сегодняшними зарисовками, отмечая про себя лучшие. Особенно удались ей живописные «рикши», дворовые псы и озабоченные охранники. — Вы ведь понимаете…

— Все понимаем, волнения излишни. — К Тане вернулась ее привычная самоуверенность. — На самом видном месте вывесили плакат. С печатными буквами и непечатными словами. Теперь будем ждать звонок или контратаку. Алена, успокойся! На его внезапный визит ответим своим хорошо подготовленным экспромтом!

Даже Таня чувствовала, что силы ее на исходе, но старалась держаться, не подавая виду.

— Я уверена, до этого дело не дойдет. Володька трус. Будем ждать звонка. Все вместе будем ждать. Алену сейчас оставлять нельзя. А пока есть предложение.

Подруги настороженно уставились на Таню. Какая еще идея родилась в ее беспокойном уме?

— Победу надо обмыть.

Простые слова заставили подруг перевести дух и радостно переглянуться.

— Мы с Ольгой по магазинам, Алена с Ириной разгребут вещи и освободят пространство для шабаша. Гульнем, подружки!

…Алена бродила между знакомых с детства вещей, трогала их и размышляла о превратностях судьбы. С одной стороны, здорово, что все вернулось законному владельцу. Пусть вещи и не на своем месте, но зато со своей хозяйкой. Это успокаивало.

Но ей не давала покоя мысль, что это могут у нее отнять и все усилия ее подруг пропадут даром. Ей представлялся отряд мускулистых верзил, сносящих на своем пути ее крепкую дверь и… Дальше она предпочла не задумываться.

Ирина пристально посмотрела на Алену и увидела в душе подруги разгорающуюся войну черных и белых сил. Требовался простой отвлекающий маневр, который Ирина не замедлила применить.

— Интересный предмет. — Она подошла к роскошному, покрытому черным лаком бюро. — Девятнадцатый век?

Ирина достаточно образованна, чтобы навскидку определить примерную дату рождения мебели. Но надо дать и Алене занять себя.

— Начало девятнадцатого. — Алена обрадованно подхватила подброшенную тему. — Бабушка говорила, что это бюро из имения князей Волконских, тех самых. Бюро и прочее увез мой прадедушка, узнав, что деревенские решили имение спалить. Управляющий помогал ему грузить и еще инвентарным списком снабдил, а потом сгорел в оставленной на него княжеской усадьбе.

— Да, — согласилась Ирина, — такой пример верности редко встретишь в наше время.

Растрогавшись, Алена присела около бюро и гладила его теплую поверхность. Поблескивали искорками перламутровые инкрустации, матово отливали золотом витые бронзовые ручки.

— Бабушка усаживала меня здесь, учила читать и писать.

— И сентиментальность века передалась тебе через сию чудесную вещицу, — насмешливо продолжила Ирина.

— Возможно, — задумалась Алена.

Володенька пытался заставить бюро поработать канцелярским столом и при этом жутко ругался. Он не понимал, как вообще дворяне умудрялись сочинять бессмертные произведения за таким неудобным приспособлением. Алена со злорадством вспомнила, как дико смотрелся муж в зеленом пиджаке и кроссовках на фоне недоступного его пониманию предмета.

— Здесь есть потайное отделение. Правда, я его не нашла. Там бабуля хранила семейные фотографии. Перед кончиной она мне их передала. Взглянуть, может, там еще что-нибудь осталось?

Глаза Ирины загорелись.

— И ты молчишь! Сейчас найдем твои семейные драгоценности!

— Нет у нас драгоценностей… — грустно заметила Алена, освобождая Ирине место около бюро. — Только те, что мне бабуля оставила: сережки, перстенек с алмазом и брошка с рубинами.

— Ничего себе! — вскинулась Ирина. — А где камушки? Нашли?

— Нет.

— Значит, Володька своей крашеной кукле презентовал. — Ирина за собой замечала: брякнет слово, не подумав, а потом раскаивается, да поздно. Она торопливо принялась двигать многочисленные ящички бюро, приговаривая: — Сейчас, минутку, еще минутку…

«Минутка» растянулась на полчаса. Ирина кропотливо обмерила бюро принесенным Аленой сантиметром, занесла цифры в альбом и занялась вычислениями. Она долго возилась у дальнего левого угла бюро, но старания дали результат. Перевернув одну из бронзовых ручек, Ирина потянула ее вправо. На крышке бюро со скрипом поднялась одна из пластин, приоткрыв продолговатую нишу, забитую листами бумаги.