Еще раз отметим, что детская Александра Павловича в Зимнем дворце находилась на половине его матери. Екатерина II описывала ее следующим образом: «Это – обширная комната, посреди которой расположен на четырех столбах и прикреплен к потолку балдахин, и занавесы, под которыми поставлена кровать господина Александра, окружены балюстрадой, вышиною по локоть; постель кормилицы за спинкой балдахина. Комната обширна, для того чтобы воздух в ней был лучше; балдахин посреди комнаты, против окон, для того чтобы воздух мог обращаться свободнее вокруг балдахина и занавесок. Балюстрада препятствует приближаться к постели ребенка многим особам за раз; скопление народа в комнате избегается и не зажигается более двух свечей, чтобы воздух вокруг него не был слишком душным; маленькая кровать господина Александра, так как он не знает ни люльки, ни укачивания, – железная без полога; он спит на кожаном матрасе, покрытом простыней, у него есть подушечка и легкое английское одеяло; всякие оглушительные заигрывания с ним избегаются, но в комнате всегда говорят громко, даже во время его сна. Тщательно следят, чтобы термометр в его комнате не подымался никогда свыше 14 или 15 градусов тепла. Каждый день, когда выметают в его комнате, ребенка выносят в другую комнату, а в спальне его открывают окна для возобновления воздуха; когда комната согреется, господина Александра снова приносят в его комнату. С самого рождения его приучили к ежедневному обмыванию в ванне, если он здоров… Как скоро только весною воздух сделался сносным, то сняли чепчик с головы господина Александра и вынесли его на воздух; мало-помалу приучили его сидеть на траве и на песке безразлично, и даже спать тут несколько часов в хорошую погоду, в тени, защищенный от солнца. Тогда кладут его на подушку, и он отлично отдыхает таким образом. Он не знает и не терпит на ножках чулок, и на него не надевают ничего такого, что могло бы малейше стеснять его в какой-нибудь части тела. Когда ему минуло четыре месяца, то, чтобы его поменьше носили на руках, я дала ему ковер… который расстилается в его комнате… здесь-то он барахтается, так что весело смотреть. Любимое платьице его, это – очень коротенькая рубашечка и маленький вязаный очень широкий жилетик; когда его выносят гулять, то сверх этого надевают на него легкое полотняное или тафтяное платьице. Он не знает простуды».

Когда умерла СИ. Бенкендорф, воспитателем к мальчикам в сентябре 1783 г. назначили все того же Н. И. Салтыкова. Воспитателю предписывалось руководствоваться так называемой Бабушкиной азбукой, написанной Екатериной II. Отметим, что это произведение императрицы переиздается до сегодняшнего дня. То была действительно азбука, но вместе с тем и книга для чтения, формировавшая характер, основанный на человеколюбии, идеях века Просвещения, уважении к достоинству каждого человека.

Бабушкина азбука, изучавшаяся мальчиками в Зимнем дворце, состояла из восьми разделов: 1. Азбука с гражданским начальным устроением; 2. Китайские мысли; 3. Сказка о царевиче Хлоре; 4. Разговор и рассказы; 5. Записки; 6. Выбранные российские пословицы; 7. Продолжение начального учения; 8. Сказка о царевиче Фивее.

Если обратиться к пословицам, выбранным императрицей, можно привести некоторые из них: «Беда – глупости сосед»; «Горду быть, глупым слыть»; «Кто открывает тайну, тот нарушает верность» и т. д. Императрица настоятельно рекомендовала нянькам воспитывать великих князей на основании ее педагогических воззрений. Позже она неоднократно вмешивалась в педагогический процесс, настаивая на реализации своего педагогического плана. Так, оторвавшись от внуков на время поездки в Крым, она писала Салтыкову (5 января 1787 г.): «Вы о сем именем моим, подтвердите господам Протасову и Сакену, и вообще всем, при внуках моих находящихся, прикажите им снова прочесть, для памяти, мной подписанной наказ, и скажите всем, что я ожидаю от всех непременного и усердного выполнения мною предписанного…»[88].

В своих письмах императрица постоянно обращается к внукам, радуется их успехам и печалится над их неудачами. Так она продолжала контролировать процесс обучения мальчиков (15 марта 1787 г. Киев): «Присланную роспись учения великих князей, сочиненную господином Лагарпом, я показать велела Фицгерберту[89], и он, так, как и я, находит, что лучше выдумать нельзя, и об успехах не сомневаюсь. Скажите Лагарпу мое удовольствие».

Напомним, что Фредерик Сезар Лагарп, республиканец по убеждениям и бернский адвокат по профессии, был рекомендован Екатерине II бароном Ф. М. Гриммом в качестве учителя для ее внуков Александра и Константина, коим он оставался с 1784 по 1795 г. В 1783 г. Лагарп прибыл в Петербург, где ему предложили поначалу занять место учителя французского языка. Но постепенно он стал заниматься со своими воспитанниками всеобщей историей, географией и математикой, а позднее – философией и законоведением. В своих воспоминаниях Лагарп упоминает, что Екатерина II пожелала, чтобы ее внуки «были воспитаны, как люди».

Фредерик Сезар Лагарп

Фридрих Мельхиор фон Гримм

Назначение сомнительного швейцарца-адвоката наставником цесаревича петербургский бомонд воспринял с подозрением. Эти настроения выразил баснописец Крылов в басне «Воспитание льва», в которой льва воспитывает орел:

С настороженностью воспринял появление Лагарпа и отец будущего Александра I – великий князь Павел Петрович. И тем не менее накануне отъезда из России Лагарпу удалось объясниться с Павлом Петровичем. В мае 1795 г., во время двухчасовой беседы в кабинете Павла, Лагарпу удалось, по его словам, «излить свое сердце», что великого князя глубоко тронуло. Примирение было достигнуто, и, когда Мария Федоровна пригласила Лагарпа на тур полонеза, Павел даже подарил ему свои перчатки, а Лагарп сохранил их как память о России.

Бабушка искренне любила внуков. При этом она оставалась императрицей и пыталась быть к ним строга. Однажды расшалившегося Александра, в наказание, Екатерина II оставила одного в своих комнатах, а сама пошла на заседание Совета. Однако на делах она так и не смогла сосредоточиться, поскольку, по ее словам, «этот мальчик не выходит у меня из головы, и я не могу заниматься делом, наказавши его».